Из фашистов в анархисты: История офицера, объявившего бойкот израильской армии

Родители хотели видеть Игаля Левина генералом Армии обороны Израиля. Сын долго служил и поначалу с трепетом обнаруживал вокруг себя военный коммунизм. В батальоне «Каракаль» гонялся на джипе за контрабандистами по пустыне, воевал с «Хезболлой» и палестинскими радикалами. Интересовался биографией Муссолини и считал себя фашистом. Мы поговорили с Игалем о том, как он навсегда разочаровался в службе, объявил уголовно наказуемый бойкот призыву и стал анархистом.

Четыре года жизни в военной коммуне

В Армии обороны Израиля я отслужил четыре года. Призывался я в 2005 году и был этому невероятно рад. Левины — военная династия с XVIII века: отец связист, обошёл на советском ракетоносце половину земного шара, дед прослужил 20 лет, прадед погиб в 1944 году под Ленинградом, встав с маленьким отрядом на пути немецких танковых частей, прапрадед служил в царской армии. Воспитывали меня в соответствующей атмосфере. Били в детском саду — мать учила давать сдачи. Когда переехали в Израиль, к милитаризму добавился национализм, еврейская гордость. Я должен был быть первым Левиным в АОИ и генералом. Из-за этого я забросил школу, у меня нет аттестата зрелости. 

Попал в танковые войска, но долго там не задержался, хотелось в пехоту. Отправили на сержантский курс, там я остался на должности командира, и сам выпустил три курса. Из них один курс девчонок, а другой — русских мужиков, им было 25-30 лет. В Израиле миллион русских, многое служили в советской или российской армии, воевали в Чечне. Их называют «шлав бет» и призывают на льготных условиях: женатых на год, у кого дети — на месяц, а холостяков на три года, на второстепенные службы, например водителями.

Я был зелёным сержантом и не мог прошедшими мясорубку командовать в классическом смысле, в первый день сказал: «Я формально ваш командир, будем друзьями». В целом слушались. Учил их тому, чего они не знали: использованию винтовки М-16, специфике АОИ. Интересный был опыт, кое с кем сдружился. Помню одного такого — Алексея, говорил, что в Первой чеченской убил 50 человек, а потом считать перестал. Лицо убийцы, у меня от него кровь стыла в жилах.

В АОИ много хорошего: она образовалась из партизанского подполья, в ней сохранился дух герильи, нет шагистики, лампасов и офицерской формы. Призывают всех: богатых и бедных, чёрных и русских, друзов, сефардов и ашкенази. Есть арабы добровольцы — делают карьеру, бедуины — в отрядах следопытов. Армия всех уравнивает по-братски. Во многом военный коммунизм ЦАХАЛ и привил мне интерес к левым ценностям. Подумал: я четыре года неплохо жил в коммунистической утопии, а если все так будут жить? Отлично же! 

Попытки дедовщины пресекаются на корню. Когда я, отслужив пять месяцев, почти получил капральские лычки, надулся от важности. Привезли салаг, и мы начали над ними немножко подстёбываться. Это спалила наша сержантка, отвела за угол и так ********* [отчитала]. Как-то русские попытались устроить дедовщину по традиции. Их из армии изгнали, офицеров, что молчали, уволили, командира разжаловали, а часть сперва расформировали, а потом сформировали с чистого листа. Гниль вырывают вместе с корнем. Не дай бог кого-то ткнут, что он мусульманин или христианин. В армии одна религия — милитаризм. 

Попытки дедовщины пресекаются на корню. Как-то русские попытались устроить дедовщину по традиции. Их из армии изгнали, офицеров, что молчали, уволили, командира разжаловали, а часть сперва расформировали, а потом сформировали с чистого листа. Гниль вырывают вместе
с корнем.

При этом сильное влияние иудаизма всё же сохраняется: суббота, кошерное и не кошерное на кухне. Даже в маленькой части — синагога, забитая военными, даже я пару раз ходил, искал успокоение. На блокпосте — молитвенник. На еврейском кладбище хоронят только чистых евреев. Были скандальные ситуации с погибшими бойцами, на четверть евреями. Раввинат отказывался хоронить. Это исключение из правил. Но в массе своей евреи не мракобесы, просто соблюдают традиции.

Молодой фашист под пулями 

Операция «Одностороннее размежевание», 2005 год, сектор Газа, туда набирали добровольцев из кадетов — охранять религиозные еврейские поселения. Тогда я впервые понюхал пороха под обстрелами снайперов из «Народного фронта освобождения Палестины». Мы сидели на бетонных блокпостах, и пули щекотали нам нервы: чуть высунешься — и в башку попадут. Веселуха.

Потом я окончил офицерскую школу, и понеслось. Вторая ливанская война 2006 года. Первое, что я увидел — как стреляют американские системы МЛРС. Это типа вашего РСЗО «Град». Оглох на полдня. Мы воевали с «Хезболлой» — шиитской квазиармией, что управляет половиной Страны кедров. От Ливана у меня мало воспоминаний. Трупы в деревнях после МЛРС. Знакомый чувак сидит на корточках, капает слюной, взгляд «на 2000 ярдов». Война превращала людей в полуживотных, но я чувствовал себя нормально. 

Большую часть службы я провёл на юге. 643-я дивизия «Газа», резервная 80-я дивизия «Эдом», её 512-я бригада «Саги» на горе Хариф. Операция «Литой свинец». Об этом позже. Долго был в батальоне «Каракаль», где большая часть бойцов — солдатки, я командовал отрядом быстрого реагирования. Это была весёлая часть службы. Пресекал инфильтратов на иорданской границе. Почти каждый день погони на джипах по долине Арава с сумасшедшей скоростью 150–200 км/ч. Рейды в кибуцы, где прятались нарушители. Иногда нам давали бой, когда видели, что нас мало. Инфильтраты — это в основном нелегальные торговцы: тащат наркотики, женщин и электронику. 

Удивило отношение девушек к пленным. Когда женщина из патриархального общества получает в руки власть, она лютует. Солдаты давали арабам ходить в туалет, а солдатки — нет. Те, с завязанными глазами, голодные, ссались под себя, а девчонки смеялись.

Я не был расистом или шовинистом, палестинцев я дикарями не считал. Был фашистом, интересовался биографией Муссолини, рассматривал его как хорошего политика, что вытащил Италию из говна. Верил, что есть две симметричные силы, которые борются. Израиль был прав для меня не потому, что там евреи — он доказал в войнах, что победитель. Если бы арабы победили в 1948 году — я бы был на их стороне.

Армия, в которую идут умирать 

Есть уникальные вещи. В Израиль ездит много офицеров — учиться. От представителей банановых республик до американцев, южнокорейцев и немцев. Все они удивлялись и хвалили АОИ. Если прусская военная школа основывается на аристократии офицеров и немец-командир позади боя контролирует солдат, то израильский офицер всегда впереди. Ты не можешь поднять солдат в атаку, кроме как со словами «Вперед, за мной!». На иврите нет связки слов — атакуйте. Это на всех уровнях: капитаны, полковники и даже генералы зачастую идут вперёд. Ариэль Шарон генералом бегал на передовой, когда в Войне судного дня 1973 года израильтяне пересекали Суэцкий канал (МС — операция переломила ход войны на Египетском фронте) и окружали 2-ю и 3-ю египетскую армии. 

Как создают высокий уровень офицерского состава? Во многих армиях, когда дают офицерское звание, к этому прилагают привилегии: оклад, бонусы, жрачка лучше. Здесь, когда ты идёшь на офицерские курсы, подписываешь бумагу, аннулирующую твои права солдата, что превращает тебя в тварь бессловесную. О чём это говорит? В офицеры идут люди идейные. Такой методикой практически отсекаются карьеристы и обиженные в детстве, которым хочется власти. С уровня подполковника начинается некоторый гешефт, если дотерпел или дожил: иногда в офисе посидеть с секретаршами, пузо почесать. Это влияет на солдат, для них офицеры не сволочи. У нас офицеры ходят в мятой форме. Помню, немец, ариец, сука такой, в выглаженном кителе с пистолетиком, говорил: «Как это — впереди и без прав?»

Израильская военная культура строилась сотню лет, с партизан «Хаганы». В АОИ умирают за идею, в отличие от наёмных армий Запада, где готовы убивать за деньги, а не умирать. Зашли в сектор Газа, операция «Облачный столб», бац — 70 солдатиков нет. Офицер — брат рядовым, а не какой-то там аристократ, а тел погибших не бросают на поле боя. Это ещё связано с иудаизмом — труп необходимо похоронить. В Ливане при мне был случай: погиб офицер, и солдаты как черти дрались с «Хезболлой», но забрали командира. 

Этим и объясняется эффективность АОИ и высокий процент потерь у офицеров. Нет такого, чтобы командный состав был полностью укомплектован. Когда я выпускался, требовалось 120 офицеров, а с курса выпустили всего 37 человек. Боевые части — только 30% десантники, например, а в них берут только добровольцев или человека, который не один в семье. По факту воюющая часть — добровольцы. Когда начинается война или призыв, резервисты сами едут на своих машинах в части, их не заставляют. Это не СССР, где мальчиков гнали в Афганистан, и не Россия, которая посылала в Чечню необученных. 

Кстати, гомосексуалы в армии не скрывают своей ориентации. Помню, у нас в дивизии «Газа» был открытый гей в штабе, его никто не чмырил. В женских батальонах развито лесбийство, я был этому очевидцем в «Каракале». Это не пресекается и породило уродливые формы отношений, как в женских тюрьмах. Слабых девчонок подминали более сильные. Бороться с этим сложно. Мужчина-командир один не имеет право войти в женское общежитие, а командирши не спешат с этим воевать. На боеспособность не влияет, но создает мрачный закулисный фон. В мужских частях такого нет. Солдат раз в неделю отпускают домой, чуваки отрываются на дискотеках, у них есть подруги.

Гомосексуалы в армии не скрывают своей ориентации. Помню, у нас в дивизии «Газа» был открытый гей в штабе, его никто не чмырил. В женских батальонах развито лесбийство, я был этому очевидцем в «Каракале». 

Израильская армия в 1950–1960 годах — чудо военного дела. Группа фанатиков, готовых убивать и умирать за ещё слабый Израиль. Голодранцы-кибуцники, окружённые огромными арабскими странами с первоклассным советским оружием. Это в наши дни Израиль — военно-политический жандарм на Ближнем Востоке. Дух остался, но потихоньку просачиваются карьеристы. Стал ниже уровень подготовки, офицеры уже не обязаны поголовно прыгать с парашютом. Качество солдат стало чуть ниже. Появились «генералы-плазмы», которые хотят из штаба руководить боем по монитору. С этим борются, увольняют, продвигают боевых старших офицеров. Вторая ливанская война выявила много таких генералов — провели ревизию. Головы полетели. 

Снижение уровня компенсируется хайтек-оружием. Правда, не оружие решает судьбу боя, а дух. Но израильская армия испортится, если станет контрактной, а пока генералы бегают на поле боя, офицеры относятся к солдатам по-братски, она будет побеждать — и неважно, кого. Хоть ХАМАС, «Хезболлу» или, если что, Иран. 

Разочарование: фосфор и казни

Были и вопиющие моменты. Священная для евреев суббота, большинство солдат уехали домой, остались небольшие дежурные команды. Я был дежурным офицером. Нас, несколько солдат, сержантов и майора, экстренно вызвали на границу с Газой, на закрытый переход Кесуфим. В километре от блокпоста вижу в бинокль, как убегают офицеры ФАТХ, человек шесть-восемь. До этого в Газе прошла гражданская война — исламисты из ХАМАС победили светских национал-либералов из ФАТХ. Очевидно, те беглецы долго сидели в подполье, и их обнаружили, они бежали к нашему переходу, ломились через колючую проволоку и истошно кричали. Как мне потом рассказал один друз, просили, чтобы мы их впустили. Но никто ничего не делал. Я спросил майора: почему? Он ответил: «Это не наша война, арабы мочат арабов, это хорошо». Боевики расстреляли фатховцев и утащили тела. Это шокировало. Война для меня была честной игрой, когда один отряд против другого, но бесчеловечный расстрел в спину безоружных людей на глазах «самой гуманной армии». 

Или я, молодой офицерик 80-й дивизии, в отряде быстрого реагирования. Мне дали в команду водителей из «милуимнеков», резервистов. Мужики лет за 30, служили в начале 1990-х в пехоте, бригада «Голани». Забавные такие, хорошие. Мне они нравились: после трудного дня сидишь, жуешь что-то под звёздным небом в горах, а они рассказывают: семья, маленький бизнес кто-то крутит, истории о службе. И вот они вспоминают, как молодыми солдатами стояли на блокпосте, а к ним подбежал палестинский мальчик. Они дали ему боевую шутиху, сказали, что это факел, и подожгли. Мальчик обрадовался… и, бац, взрыв — ему отрывает руки. Резервисты смеются со слезами умиления. У меня холодок пробежал по спине, я не мог связать этих ныне благополучных дядек-семьянинов с таким дикарством. 

На Западном берегу видел, как жандармерия из МАГАВ издевалась над палестинцами, которые проходили через КПП на работу. Я поймал себя на мысли что, будь я на месте этих простых работяг, я бы ненавидел «магавников» больше всего в жизни. Унижения — это страшная вещь. 

Последнюю часть службы я провёл в дивизии «Газа», в охранении артиллерийской батареи, она отвечает за палестинский анклав на берегу Средиземного моря. Тогда началась операция «Литой свинец», на самом деле — резня палестинцев, а я уже дружил с анархизмом, а леветь начал ещё в «Каракале». Меня послали на склад с двумя водителями — привезли фосфорные снаряды для артиллерии. Я подумал: ну не хрена себе. Фосфор запрещён — это полная адуха, заживо сжигает людей. Артиллерия не меткая, хотя пропаганда говорит, что по Газе удары исключительно точечные. В итоге снаряды не доехали. Я делал всё, чтобы саботировать действия армии: в основном, по мелочи — не выполнял приказы или делал их наоборот, изменял данные. Пытался спорить с сослуживцами, но что я мог сказать, молодой ****** [говнюк]: что неправильно убивать? Так это же армия! Но больше сам с собой в голове. Маленький винтик в военной машине мало что может, но я утешаю себя, что, возможно, спас кому-то жизнь, не довезя те снаряды. Через месяц у меня был дембель.

Спарта на Ближнем Востоке

Система государственного начального образования здесь заточена на подготовку болванчиков для армии. Уровень школы низок. В АОИ есть специальные «войска» учителей, которые учат или идеологически обрабатывают солдат, по сути, свежую глину. После службы армия даёт бесплатный шанс поступить в вузы, лучшие в мире. Но идут единицы, поступить тяжело. Большинство просирают дембельные деньги и валят в сферу услуг. 

Здесь все верят: если не армия, нас ждёт холокост. Мы такие жалкие и бедные, нас всё время обижали — греки, римляне, вавилоняне, русские, нацисты, французы и все кому не лень. Немцы хуже всех. И бац — евреи назло всем запилили своё государство с высоким уровнем жизни и самую сильную армию. И теперь Израиль и ЦАХАЛ — великая ценность, которую мы должны отстаивать всеми силами. Иначе нас обидят вновь. Даже говорят: если бы при Гитлере был Израиль, то наша армия разнесла бы Третий рейх, и нас бы не обидели. Люди хавают и всеми силами защищают государство. Когда Израиль вёл прошлые войны с соседями — евреи даже из-за границы прилетали вступать в ряды армии. Как в 1973 году. 

Израиль — это спартанская утопия ХХI века. По милитаризму обошли показушную КНДР. Здесь нет гражданского общества, все гражданские боссы раньше были крутыми офицерами. Даже «левые» политики, те же коммунисты тоже прошли армию. «Кукурузник», как его зовут, объект насмешек — министр сельского хозяйства Амир Перец — майор. Анархисты — и те. Мамашка, что возится с детьми на улице, стреляла больше, чем армия Украины до Донбасса. На полигоне мы стреляли, пока не сходили с ума от грохота и сгоревшего пороха. 

Да и я, отрекшись от израильской армии, не стал пацифистом. Я за курдское движение, что дерётся с оружием в руках в Курдистане. Оружие — это инструмент для хороших и плохих целей. Как и Оруэлл, я считаю, что пацифисты — лучшие друзья фашистов. С молчаливого согласия пацифистов мрази приходят к власти. Толерантные леваки боготворят Оруэлла, забывая, что он товарищ был боевой — воевал в Испании с франкистами. 

Как я стал отказником

Мы, группа анархистов-коммунистов «Ахдут» («Единство»), и некоторые группы анархистов здесь считаем так: это государство — милитаристское и расистское. Палестинский народ задавлен. Палестинцы, изгнанные в 1947–1949 годах, имеют право на возвращение. Любая трансформация Израиля, предоставление гражданских прав арабам приведёт к тому, что евреи станут меньшинством. Они уже меньшинство. Это будет конец Израиля как ультраправого государства. 

До этого я долго левел, до сих пор пытаюсь разобраться, изучаю экономику, классовые проблемы и национально-освободительные войны. Сомневаюсь. Общаюсь с леваками, марксистами, анархистами.

Оружие — это инструмент для хороших и плохих целей.
Как и Оруэлл, я считаю, что пацифисты — лучшие друзья фашистов. С молчаливого согласия пацифистов мрази приходят к власти.

Изначально возмущало не то, что армия убивает, а абсурдность ситуации. Границы, из-за которых расстреляли «фатохов». Почему они есть? Отчего Газа — гетто для двух миллионов человек на узкой полоске, ведь раньше этого не было. Это был долгий процесс. Я искать причины. Читал об истории Израиля, Палестины. Сначала беженцы-арабы в 1940-х годах, потом оккупация Западного берега и Газы в 1967 году. Когда я осознал, что людей специально зажали в гетто, бомбят, держат в нищете, а Израилю всё равно — нищий палестинец или буржуа. Понял, что израильтяне, а среди них не только евреи, — это каста господ. Израиль эксплуатирует и давит палестинцев, как Спарта илотов. 

Взять ту же войну с сектором Газа. АОИ может за месяц захватить Газу и за три зачистить. Потери превысят 200 убитыми. Наверное, ликвидация ХАМАС стоит того? Когда пропалестинские активисты с Запада говорят, что ХАМАС героически стоит — это фигня. Интересно, ХАМАС в это верит или нет? Но Газа нужна как образ врага: ХАМАС хочет скинуть евреев в море. Он обстреливает Израиль, держит людей в страхе. Газа — поле для экспериментов ВПК Израиля и США. При мне в «Литом свинце» опробовались новейшие разработки. «Айбл» — это такой шарик, кидаешь в комнату, он всё сканирует. Экономика Израиля заточена под ВПК и продаёт проверенное на арабах оружие в кучу стран мира. 

Дегуманизация палестинцев начинается с детского сада. Когда встречал пленных в Газе, то видел много людей с высшим образованием, что рискуют жизнью или свободой. Я понял, что арабы сопротивляются не потому, что они звери. Встал на сторону палестинцев — честный человек должен быть на стороне угнетённых. 

По окончании службы мне предложили перебраться в штаб на нетрудную работу с перспективой капитанского звания — отказался. Не хотел служить идеям ****** [негодяев] и ушёл в левые радикалы. На гражданке меня должны были призывать в резервисты, но я отказался. В сентябре вот не пошёл вновь. По-тихому бегаю. Возможно, за это меня посадят в тюрьму.

Почему ещё не репрессировали? В Израиле легко саботировать призывную систему. И один пикантный момент — в Израиле почти нет офицеров-отказников, особенно ставших известными анархистами. Про меня раза три писала одна из центральных газет Израиля — «Арец». АОИ не нужен громкий скандал с офицером-мучеником в тюрьме. Это подрывает легенду об израильском офицере как лучшем гражданине государства-крепости. 

В Израиле политические инциденты с гражданами любят затирать. Здесь не доводят до того, как было в России с Pussy Riot, когда сама Мадонна впрягается. Власти действуют грамотно: Израиль — еврейская утопия, и на всех уровнях существует правило «еврей еврея не обидит». Помнишь, в США был солдатик Мэннинг, который слил WikiLeaks, как американцы с вертолётов мирных жителей убивают? Его навечно посадили, как будто он Вселенную предал. В Израиле девчонка Анат Кам передала журналистам много секретной информации об АОИ. Её закрыли на четыре года и выпустили досрочно через два года. Меня если и посадят, то на полгода. Зато палестинца могут упаковать за ерунду на пожизненное или держать годами под административным арестом.  

Последствия войны: восемь лет бессонницы
и потерянный секс

Многие сослуживцы отвернулись от меня, как и друзья — я ведь предатель-левак. Здесь общество с синдромом вахтёра. Из друзей детства у меня осталось всего двое. С родными был жёсткий скандал, они хотели видеть меня генералом, некоторое время со мной не разговаривали. Сейчас уже мать смирилась, что я заблудший сын. О политике не говорим. 

Пытался покинуть Израиль. Мне интересна ситуация в мире, особенно на Украине. Жил в Германии месяца три-четыре, сотрудничал с анархистами, потом помогал строить аграрную коммуну в Латвии. Тренировал на Украине в анархических лагерях добровольцев-леворадикалов. Готовлюсь к важной поездке в Рожаву, к курдским революционерам. Я интернационалист и готов делиться своим опытом. Но вернулся из-за личных причин.

Жить в Израиле я не собираюсь, планирую покинуть его в течение двух лет. Палестинцы угнетены, а я пользуюсь привилегиями белого колонизатора. На меня давят психические проблемы, связанные с Палестиной. Это мои триггеры. Когда вижу или читаю о том, что творят с палестинцами, это выносит мозг. Недавно менты расстреляли, с контрольными выстрелами, двух девочек. Я знаю чувака, который после службы на Западном берегу — там для арабов военный режим — чокнулся, подсел на марихуану и гашиш и уехал жить в Москву.

Да и армия не проходит бесследно. Израиль — страна, которая воюет. Здесь массовый психоз у военных. Последняя операция в Газе — «Облачный столб», после неё несколько сотен солдат и офицеров были признаны инвалидами-психами. Неофициально больше. Страна на страшном нервозе.

После четырёх лет службы у меня поствоенная травма (посттравматическое стрессовое расстройство). Это очень мерзко. Долго ходил к психологам и сексологам. Да-да, образовались траблы и на этом фронте. До сих пор есть много сложностей. Вот уже почти восемь лет мучаюсь бессонницей и ночными кошмарами. Иногда бывают флешбэки с войны. Часто вспоминаю халатность командования. Я видел, как человек, наш инженер, подорвался на мине из-за неточных данных. Был свидетелем самоубийств: в «Каракале» одна девчонка, с которой мы дружили, застрелилась. Я не мог понять почему. На границе с Газой я как-то попал под мощный миномётный обстрел. Мы несколько минут прижимались к земле и боялись сдвинуться с места. Мина попала прямо между двумя солдатами. Оба погибли на месте. Очень сильное переживание. Это не дает нормально жить, я набрал в весе, очень много ел, отрастил брюхо. Подорвано здоровье — проблемы со спиной, например. Но инвалидность я себе выбивать не хочу, хоть и имею такое право. Не желаю брать подачки от государства. 

Но буду ли я ещё раз воевать, если, например, здесь нарисуется «Исламское государство»? Сложный вопрос. Халифат — это далёкий сценарий. Я живу на севере, в Хайфе, здесь рядом «Хезболла». Скорее всего, я уклонюсь от армии. Но если пойдёт резня мирных жителей — евреев и арабов, а исламисты с удовольствием убивают арабов, я попытаюсь сколотить свой отряд. Еврейско-арабскую милицию. Отвоевать анархическое пространство.