Уличные бои в Стамбуле, барселонский сквот и вписка в мечети: Анарxо-трип через семь стран

В 2013 году Александр отправился из родного Минска в затяжной анарxо-трип с целью проверить свои возможности по автономной жизни. Xардкор-автостоп через семь стран, кража паспорта и денег, ночёвки в сквотаx и на случайныx впискаx, участие в уличныx демонстрацияx, попытка попасть в Иракский Курдистан — обо всём этом он рассказывает в своём отчёте из поездки.

Минск — Львов

После прошлогодней поездки в Грузию мои мысли устремились в более дальние страны. Я искал нового вдохновения, смотря на Google-карту и читая книги в течение года. Почему я поехал в эти страны? Наверное, потому что они очень не похожи друг на друга, но в каждой из них есть анархическая составляющая, о которой вы прочтёте ниже. Через день после сдачи последнего экзамена, укомплектовав рюкзак, я отправился в путь. 

Девять утра, пасмурная погода, в наушниках играет песня «Родное гетто». Пробираясь по серым улицам, выхожу на трассу, благо что живу на окраине и до трассы мне 15 минут пешком. Буквально через три минуты остановился «еврооптовский» грузовик. Подсаживаюсь к угрюмому мужику, едем в сторону Бреста. Всю дорогу он рассказывает грустные истории о бросившей жене, своём алкоголизме и том, как он прогуливает все деньги в казино.

Доехав с ним до Кобрина, я стал ждать следующего водителя. Через пять минут меня подобрала довольно интересная личность. Слева от меня сидел мужчина в кипе, а на переднем стекле машины висел израильский флаг. Он рассказывал мне о кризисе ценностей и том, как, будучи коммунистом и атеистом в молодости, он встал на «истинный» путь религиозного сиониста. Погода и так не радостная, а уже второй водитель меня грузит печальными историями. Выйдя из машины посреди лесной чащи, мне остаётся надеяться только на дальнобойщиков, которые подкинут меня до границы, или на местных, которые будут не спеша подвозить из одной деревни в другую. Так и случилось — катаясь со старыми дедами на жигулях, я миновал Полесский край и границу. Меня встречала Украина.

До Львова по украинскому бездорожью я добрался в час ночи. Высадили меня в центре города на площади Ринок. Посмотрев на карте, что мои вписки находятся на разных концах города, я принялся искать бесплатный вайфай, чтобы забронить xостел. Тут ко мне подбежал пьяный парень:

— Я не могу найти свой адрес, ты можешь мне помочь? — говорит на английском.
— Нет проблем. Скажи адрес. 
— Площиа Риынёк

Обходя ратушу, мы успели разговориться, он прилетел из Ливерпуля, чтобы познакомиться с украинскими девушками и посмотреть город. Доведя его до дома и показав адрес, я спросил у него:

— Ты знаешь дешёвый хостел в городе?
— Тут на углу, пошли за мной.
В десяти метрах от его дома находился хостел, который был уже закрыт. Увидев закрытую дверь, ливерпулец сильно стукнул по двери.

— Куда же ты пойдёшь? Где ты будешь ночевать?!

С забавой наблюдая за тем, как этот мужик переживал за меня, я решил подыграть ему и ответил, что не знаю, где мне остановиться, только после этих слов осознав, что я действительно не знаю, где мне ночевать.

— Вот что, Алекс, ты будешь моим гостем и переночуешь у меня, и я не гей.

С довольной миной я зашёл к нему в съёмную квартиру. Мы сели за стол, он налил обоим пива, но узнав о том, что я не употребляю алкоголь, стал сильно негодовать. Ливерпулец оказался военным, который служил на Фолклендах, в Ираке и Афганистане. Полночи я слушал его истории об подорвавшихся друзьях на минах… Слушая пятую или шестую историю и смотря, как он плачет по погибшим товарищам, я не выдержал и пошёл спать. Несмотря на довольно грустный день, я добрался до Львова и был обеспечен ночёвкой — чего ещё надо?

Львов — Краков

С утра пораньше приняв душ, я направился к выезду из города в сторону Кракова. Прошагав пару километров, я оказался на трассе. Сменив всего две машины, к 12 часам я был уже в автомобильной очереди к погранпереходу. Получая отказы от польских водителей, я подошёл к машине с украинскими номерами с просьбой провести через границу.

Я пересёк границу, вышел на кольцевой Кракова и направился к центру. Пока я шёл, заметил, что за мной увязался парень в наркобарыжной байке, типичный персонаж из американского фильма. Я начал пристально его разглядывать, в руках у него оказалась баночка, которую позже он открыл. Естественно, я разглядел в ней траву. Постояв десять минут на остановке, я подошёл к нему, чтобы расспросить, как добраться до центра.

Мы познакомились, он заплатил за мой билет в автобусе и сказал, что я могу поехать к нему, чтобы воспользоваться интернетом для поиска вписки через каучсёрфинг. Парень оказался обычным продавцом мобильных телефонов, а та самая банка с травой — специями, которые он покупает где-то за городом. Каучсёрфер про меня не помнил и вообще был на концерте под кайфом, так что парень предложил мне остаться. Второй день и вторая спонтанная вписка, взаимопомощь как фактор эволюции.

Барселона

Из Кракова я улетел в Барселону. Насчёт вписки я договаривался с местными анархистами, которые пообещали меня поселить в центральном сквоте города. Найдя сквот, я с изумлением увидел, что он закрыт. Покидав камушки в окна и обстучав огромную дверь, я в отчаянии пошёл гулять, веря в то, что через несколько часов в сквоте кто-то появится. Несколько часов прошатавшись по городу, обсидев все скамейки, я решил вернуться. В тот момент я понял, что где-то оставил свою сумку, в которой лежали 400 ЕВРО, паспорт, авиабилет и остальные документы. Пробегав три часа по городу, пока не наступила ночь, я решил ехать в полицию.

Там мне дали бумаги для составления рапорта. Заполнив, спрашиваю, где поблизости хостел? Распечатав карту, полицейский направил меня к выходу. Прошагав пол-Барселоны, я был в хостеле в три часа ночи. На ресепшене мне предъявили ценник в 65 долларов и сказали, что до десяти утра я должен буду покинуть комнату. Послав их подальше, я пошёл ночевать в парк.

Я оказался в Барселоне, где нет вписки, в кармане осталось 100 долларов, снаряжение и планшет, ночую в парке, завтра надо идти искать белорусское посольство, чтобы восстановили паспорт. Я не заметил, как отключился на лавке, которая показалась мне самым мягким диваном. Приключения только начинались… 

Белорусский бомж

Пять утра, чувствую, как у меня кто-то дёргает поясную сумку, открываю глаза, вижу чернокожего парня, который уезжает на велосипеде с моими деньгами и планшетом.
Лечу в полицию. Подъехав к участку, я, снова не заплатив деньги, побежал к полицейским.
— У меня украли деньги и планшет.
— Пишите заявление — полицейский даже не смотрит в мою сторону
Заполняю раппорт и отдаю. 
— У вас уже второй рапорт. Вас вчера тоже обокрали?
— Да. Вчера я потерял сумку, а сегодня меня обокрали. Дайте телефон белорусского посольства.

Выясняется, что в Испании нет белорусского посольства и мне нужно ехать в Париж. Крепко стиснув кулаки, я прошу, чтобы дали телефон и адрес российского посольства. Звоню, сегодня посольство не работает. Мне кажется, что всё это — плохой сон. Полицейский, наблюдая за мной и видя, как я держусь руками за голову, произносит:
— Мистер, вы должны уйти.
— Что, ***** [чёрт возьми]?! — произношу по-русски. — У меня нет воды, еды, денег, и я не знаю, где жить!
— Уходите! — даёт мне бутылку воды в руки и выгоняет на улицу.

Сидя на лавке в парке, смотря на маленьких попугаев калитов, я начал впадать в отчаяние. Не от того, что со мной приключилось. Выжить и доехать до дома я смогу. Грустно от того, что я весь год мечтал о поездке, а она закончилась, толком не начавшись — даже если ехать автостопом в Турцию, без паспорта меня не пустят. Расклад был таков: денег нет, планшета нет, а значит, нет интернета и карты; еды нет, воды только литр, авиабилетов нет, паспорта и ночёвки тоже. Но в городе много фонтанчиков с водой, следовательно, я не умру от жажды и могу мыться, еду можно красть или заниматься фриганством, погода тёплая — буду спать на лавках, ценного ничего нет, значит, нечего красть. Не буду бриться и точно стану каталонским бомжом с белорусскими корнями. Привет, Европа. На одно мгновение я почувствовал романтику и засмеялся впервые за несколько дней.

На завтра я поставил задачу идти в российское консульство, а потом в случае чего ехать в Париж в белорусское. Нужно было где-то провести время, поэтому я решил добраться до сквота в надежде, что он всё-таки распахнёт двери. Так и случилось: мне открыл парень лет 30:
— А это ты из Беларуси? Да мне говорили, добро пожаловать! С тобой всё в порядке?

Он показал мне сквот, накормил и отвёл в гостиную, а я отрубился, успев только снять обувь и рюкзак. Проспав с обеда до утра, я пошёл гулять по сквоту, по дороге встретив вчерашнего парня. Он был анархистом из Аргентины, который жил в сквоте больше восьми лет. Аргентинец напоил меня мате, дал проездной билет и показал, как добраться до российского посольства. Там меня встретили словами: «Гражданам других стран, в том числе Беларуси, не помогаем». На выходе из посольства ко мне подбежала женщина с брошюркой свидетелей Иеговы, пообещав на русском, что будет молиться за меня.

Идя по улицам, я рассуждал: несмотря на отсутствие денег, у меня было хорошее место ночёвки. На следующий день нужно будет ехать в Париж, аргентинец сказал, что поможет со впиской, так что не всё так плохо. Прибыв в сквот, я первым делом побежал проверять почту, чтобы оповестить своих друзей и родственников о случившемся. На почту упало письмо, с сообщением от барселонской полиции с текстом: «Мы нашли вашу сумку». Через час я вышел из полицейского участка с злополучной сумкой. Её, видимо, подобрали полицейские или местные и отнесли в участок. Всё осталось на месте, а значит, путешествие продолжается. Счастью не было конца. На радостях я купил себе новый планшет. В кармане оставалась половина суммы. Ребята из сквота дали мне велосипед, отметив на карте, что можно посмотреть — я в течение четырёх дней катался по городу на велосипеде, а по вечерам ходил на тренировки по тайскому боксу, которые проходили в сквоте. 

Сквот

Расскажу немного о сквоте, в котором я жил: Kasa de la Muntanya функционирует уже 22 года в самом в центре Барселоны. Раньше этот комплекс служил полицейскими казармами, но потом здание бы захвачено барселонскими анархистами. Сейчас сквот представляет собой либертарную коммуну, в которой проживает около 20 человек. Сквот имеет при себе гостиную на десять человек, две кухни, которые разделены на вегетарианскую и всеядную, концертную площадку, спортивный зал, велосипедную и байк-мастерскую, библиотеку и отдельные комнаты на каждую семью. Как и полагается любой либертарной коммуне, все решения и действия принимаются вместе, с помощью консенсуса или голосования, а общественная работа распределена по графику.

Что касается Барселоны, а точнее её анархического элемента, то он присутствует на каждом шагу. Стикеры, листовки и граффити были повсюду. В городе огромное количество сквотов и социальных центров. Барселона всегда была ключевым центром испанского анархизма. В 1910 году именно здесь была основана один из самых мощных и известных организаций — Национальная конфедерация труда CNT. На протяжении всей гражданской войны 1936 года благодаря её деятельности на территории Каталонии и Арагона, анархисты смогли установить анархо-синдикалистскую систему управления, доказав, что анархизм — это не просто теория или мечта романтиков.

К сожалению, анархизм был уничтожен франкистским режимом, а сами анархисты подверглись репрессиям, но на этом их история не закончилась. На протяжении 36-летнего правления фашиста Франко анархические организации действовали подпольно. Так, например, небезызвестный каталонский анархист, студент Сальвадор Пуч Антик, был одним из основателей иберийского движения освобождения, которое занималось экспроприацией банков и поддержкой рабочего движения. О его жизни и нелёгкой судьбе снят очень хороший фильм «Сальвадор».

Так прошли незаметно четыре дня. Распрощавшись с гостеприимным сквотом, новыми друзьями и прекрасной Барселоной, которая так негостеприимно встретила меня, я отправился дальше. 

Турция

Прилетев в Салоники, я сразу решил идти на вписку в греческий сквот. Пока шёл до него, успел осмотреть полгорода. Он оказался грязный, с преобладающим коричневым цветом, несмотря на то что и был весь разрисован анархическими символами и завешан баннерами. Это не придавало той привлекательности, которую я увидел в Барселоне. Дойдя до сквота, я увидел обшарпанное здание с нарисованной «А» в круге.

Сквот представлял собой захваченную фабрику, огороженную колючей проволокой. Обойдя его, я убедился, что там никого нет. Решив покинуть столь жаркий и унылый город, где не было вписки, я пошёл на трассу с целью добраться до Турции. Проехав 300 километров с турком-дальнобойщиком, я прибыл в маленький город Александруполис, где перед въездом успел познакомиться с русскоговорящим владельцем кафе. Он покормил меня и отвёз меня на машине к побережью Эгейского моря. Поставив палатку и искупавшись в море, я пошёл спать, завтра я был намерен оказаться в Стамбуле.

С утра пораньше, пройдя пешком весь город, я направился к трассе. Поменяв несколько машин, я добрался до Турции. Первый же водитель, наслушавшись о том, кто я и куда еду, отвёз в кафе, говоря, что я его гость. Плотно пообедав и выпив чаю, мы поехали в Стамбул. Он дал мне ещё денег на проезд и высадил вечером где-то на окраине, так мы распрощались.

Прибыв центр города, я пошёл гулять по улицам в поиске интернета. Идя по закоулкам, я услышал вдали народный гул, рифмованные кричалки, в которых я разобрал только слова «Эрдоган» и «фашист». Я дошёл до места стачки, перед лицом пролетела слезоточивая граната, с соседней улицы выбегает толпа демонстрантов. Побежав с потоком людей, я забежал в одну из кафешек. «Только приехал, а уже в центре событий, Стамбул прекрасен», — подумал я. В кафе меня подозвал слепой парень, сидевший за столиком. «Вы можете воспользоваться моим компьютером», — произнёс он на английском. Найдя телефон и выпив турецкого чая, я попросил, чтобы он позвонил каучсёрферу. После пятиминутного разговора он сказал:

— Каучсёрфер не может тебя принять, так как у него экзамены, тебе есть где ночевать?
— Нет.

Но меня отсутствие жилья мало волновало, так как я был под впечатлением от пролетевшей гранаты и чувства жжения в носу из-за слезоточивого газа.

— Я курд и марксист, поэтому помогу тебе с ночлегом.

Ситуация повторялась, в точности как в Польше и Львове. Позвонив кому-то, он сказал:

— Человек, который даст тебе ночлег придёт через десять минут, а пока пошли посмотрим что происходит на улице.

На улице всё ещё были слышны выстрелы гранатомётов. Мы смотрели на баталии турок с полицией, и тут к нам подошёл парень, который должен был помочь с жильём. Мы пошли в xостел. Парень оказался сирийцем, активистом и владельцем хостела. Жить там я мог бесплатно. Расположившись один в многоместной комнате, я вкушал этот момент: «Живу бесплатно в центре города, недалеко от площади Таксим, человеческая взаимопомощь не знает границ». 

Стамбул

Стамбул просто кипел политической жизнью — в первый же день я попал на курдскую демонстрацию, потом на акцию феминисток-социалисток, а после — на марш профсоюзов. И так каждый день по три-четыре мирных демонстраций днём и один, но затяжной уличный бой ночью.

Один раз я оказался на центральной пешеходной улице, на которой происходили уличные бои. Познакомившись с футбольными фанатами Çarşı, которые известны своими анархическими взглядами и активным участием в демонстрациях, мы начали выстраивать баррикады из мусорных тележек и поджигать их. Тут же подъезжали бронемашины, из которых стреляли резиновыми пулями, в нашу сторону полетели гранаты со слезоточивым газом, и мы побежали в сторону базара. Представьте оживлённый восточный базар с морепродуктами, фруктами и сувенирами, и вдруг на центральную часть рынка залетает граната. Белорусы давно передавили бы друг друга от паники, но тут все продавцы подоставали из карманов марлевые повязки, за полминуты убрав всё с прилавков, и спокойно зашли в крытые киоски, закрыв за собой жестяные двери. Так я оказался в одном из закрытых киосков с 20 турками. Газ подул под закрытую дверь, благо с нами была активистка-медик, которая бегала, капая всем в лицо специальной жидкостью. Сам слезоточивый газ напоминал горчицу, которой как будто облили глаза, от него дыхание просто перекрывало.

Особенностью всех беспорядков в Турции было то, что, когда начинались столкновения, к демонстрантам подбегали дети и женщины предлагая купить активистам марлевые повязки, а на мирных акциях продавали майки с Че Геварой или Кемалем и готовили хот-доги, так революция шла на продажу. Ещё был весёлый случай, когда после баррикадных боев, провоняв дымом, я возвращался в хостел. В одном из переулков меня остановила полиция в гражданском. В ходе обыска нашли две использованные слезоточивые гранаты, которые я подобрал на улице, медицинский бинт, красно-чёрный флаг и марлевую повязку. Я получил удар по лицу, и меня повели куда-то по улице. Рывок, толкнув плечом впереди идущего полицейского, я, к своему счастью, убегаю. 

Рамадан

Что такое Рамадан, или, как говорят турки, Рамазан? Это мусульманский пост, который они соблюдают в течение всего месяца. Мусульмане не употребляют пищу и воду целый день, считая, что так у них становятся чище душа. Вечером они накрывают стол и наедаются до отвала. Попробовав пару дней соблюсти пост, я заработал лишь стресс от голода и мучений живота. Всё моё путешествие проходило как раз в этот месяц. И благодаря этому посту, а если быть точнее — вечернему ужину я увидел эффективность двух систем в действии.

1. Государственная организация.

В один прекрасный вечер представители власти решили накормить турок бесплатной едой. Площадь Таксим была вся застелена столами, и туда подъехали четыре грузовика с едой. Вокруг машин собралось огромное количество народа, и я решил понаблюдать, как эти четыре грузовика накормят тысячную толпу. Чиновники открыли дверцы грузовиков и начали раздавать коробки с едой. Началась давка и крики, более сильные мужчины расталкивали женщин и детей, чтобы выхватить несколько коробок. Подачка сверху не увенчалась успехом.

2. Народная самоорганизация.

На следующий день после государственного мракобесия активисты придумали занять центральную пешеходную улицу, чтобы разложить на ней ужин. Вся улица по центру была устелена газетами, и каждый приходящий клал на эти газеты свои угощения, принесённые из дому. Тысяча человек сидят на улице, едят, смеются и поют турецкие песни. Ощущения от такой человеческой солидарности просто непередаваемы.

Кумлуджа

Отдохнув и провоняв газом в Стамбуле, я двинулся на юг. Застопив машину в азиатской части города, я направился в края, где не было людей и шума, а горы сливаются с морем. 

Проехав горные серпантины и добравшись под вечер до последнего оплота цивилизации, города Кумлуджи, я подтянул покрепче рюкзак и двинулся через горы к морю с целью дойти до райского места, которое я отметил себе на карте ещё в Минске. Через десять километров горных троп дорога расходилась. Сначала я пошёл прямо. Пройдя несколько километров по тропе, а потом через лес, я уткнулся в обрыва. «До моря спускаться — только если вниз головой», — с такой мыслю, я возвращался к развилке. Начало темнеть, вода закончилась, до ближайшего родника было пять километров. Вернувшись к развилке, я потопал в другую сторону и добрался до маяка 1936 года, работавшего на генераторе. По карте мне оставалось ещё два километра, только уже без троп, по горным склонам.

Собравшись с духом и мыслями, включив в наушниках Rammstein, я двинулся в сторону своей цели. Была ночь, пробираясь сквозь кусты и забираясь по склонам, я не прошёл и 500 метров. Бешеный ритм сердца, с исцарапанными руками и лицом, умирающий от жажды, да и в придачу одетый в термобельё, дабы не покарябать остальные части тела, я лежал в темноте на краю обрыва, дороги дальше не было, подо мной был обрыв… «Здесь переночую, а завтра обратно к развилке, оттуда спущусь к морю», — утешил я себя, как вдруг заметил, что на ноге сидит чёрный скорпион. Стряхнув скорпиона и чуть не упав с обрыва, я решил, что спать здесь не получится. Вернувшись через те же дебри к маяку и оставив все вещи на деревянной сценке возле маяка, я пошёл за водой. Проделав этот путь ночью в лесу, я по дороге встретил скорпионов (за ночь насчитал 11 штук!) и всякую живность, у которой подсвечивались глаза от моего фонаря. Дойдя до родника, я плюхнулся в сток, выпил залпом два литра. Умывшись и набрав воды, я вернулся обратно к маяку.

На следующее утро, спустившись к морю и обустроив лагерь, я впал в нирвану. Дни напролёт я проводил время, купаясь в море или сидя на скале, слушая шум волн и читая книгу. Живя в городе, где ты постоянно чем-то занят, у тебя нету времени на то, чтобы оказаться наедине со своими мыслями, как здесь. 

Каппадокия

Дальше я отправился от моря в Каппадокию. Здесь ты как будто на планете Татуин из «Звёздных воин». Каппадокией, что означает «страна прекрасных лошадей», называется часть Турции с довольно интересным ландшафтом. Древние люди, начиная с греков и заканчивая армянами, копали здесь жилища, тем самым создав километровые подземные города с больницами и монастырями. Подземных домов тысячи. Так, я, лазая по пещерам, от усталости проспал в одном из таких домов полдня.

Ещё Каппадокия интересна тем, что здесь растёт очень много персиков, так что проблем с едой у меня не возникало. Обойдя парк Гёреме, я двинулся в маленький город Мустафапаша, а оттуда планировал ехать на озеро. Прибыв в центральную часть города, я пошёл набирать воду из колонок и там же познакомился с турком, который предложил пожить в его, как он выразился, саде. Подумав, что неприлично отказываться, я согласился, и он повёз меня в пещерный комплекс, который обустроил для жилья. Там было всё — кровати, печь, ковры, стол и девять собак. Если вы хотите питаться одними персиками и жить в пещере, то смело езжайте в Каппадокию. Если вам негде остановиться, езжайте в город Мустафапаша на эту чудесную бесплатную вписку.

На Курдистан

Пожив несколько дней в этих удивительных местах и пообещав вернуться ещё раз на ту же вписку, я встал на трассу ждать своего автомобиля. Вместо автомобиля остановился скоростной мотоцикл. Прежде я никогда не стопил мотоциклы, но согласился на приглашение, и мы поехали на скорости 160 км/ч до Кайсери.

Позже я ехал с забавным курдом, с которым мы разговаривали о политике:
— Беларусь? О-о-о! USSR, Ленин, хорошо! — произнёс он.
— Ленин не хороший, не было коммунизма, — ответив на это я.
Видно, не поняв мои слова, он продолжал восхищаться:
— Лукашенко хороший! Коммунист!
— Нет, Лукашенко — капиталист, — сказал я, понимая, какой у нас плоский диалог.
— Нет? О-о-о! Очень плохо. Я марксист, а ты?
— Анархист.
— Бакунин, Кропоткин, хорошо!
Мы заехали к нему пообедать, он подарил мне книгу Джорджа Вудкока «История анархизма» на турецком языке, поблагодарив, я отправился дальше в путь.
То, что я все ближе продвигался к Курдистану, было заметно. Поначалу я не обратил внимания военным базам и КПП, но они были в каждом городе, потом ехал с водителем, который показал пальцем на военную базу и произнёс: «ПКК — бум!», объясняя, что база уже подвергалась нападению. Доехав ночью до Малатьи, я поставил палатку недалеко от заправки.

Наутро я продолжил ехать в сторону Курдистана. «Где твой Курдистан находится?» — спрашивали мои знакомые. Если вы хотите увидеть это государство на политической карте, то его не существует, разве что только автономный район северного Ирака, называемый Иракским Курдистаном. Курдистаном принято называть этногеографическую область, в пределах которой расселились курды и где они составляют относительное большинство населения. Курды — довольно интересный народ.

Во-первых, курды — один из самых многочисленных народов, не имеющих своего государства. Во-вторых, курды не имеют единого языка. В этой проблеме я не разбирался, но предполагаю, что народ был разделён, как и сегодня, и подвергался различным изменениям, коснувшимся языка. Сегодня существует четыре курдских языка — это курманджи, сорани, южнокурдский и леки. В-третьих, курды не имеют общей религии. Есть сунниты, шииты, езиды, алавиты и христиане.

Своей главной целью в путешествии по Курдистану я поставил визит в неофициальную столицу курдов — Эрбиль, а после в Сулейманию, где можно было погулять по горам и побродить по последнему дворцу Саддама Хуссейна. Эти города находились на территории Иракского Курдистана, который считается самым богатым и безопасным районом в Ираке, так что процент захвата в заложники, ограбления и прочих неприятностей был сведён к минимуму.

Первый же водитель-араб, узнав, что я еду в Ирак, пригласил меня к себе в деревню, которая находилась в восьми километрах от сирийской границы. После ужина в арабской семье мне предложили ночевать на крыше дома. Температура в тех краях достигает 50 градусов, а ночью держится до 25, поэтому они придумали спать на крышах. Двухэтажные глиняные домики с плоскими крышами, а на каждой из них стоит по шесть кроватей. Ночь на крыше под звёздным небом была одним из лучших моментов в путешествии. К большому расстройству, только в этот день я узнал, что с недавнего времени для граждан европейских стран, не состоявших в ЕС, были введены арабские визы для посещения Иракского Курдистана и Ирака в целом. Решив испытать удачу, на следующий день я без визы отправился в Ирак. 

Нейтральная зона

Отъевшийся и постиранный, я собирал свой чемодан. Организовав через своего друга трансфер, араб посадил меня на комфортабельный бесплатный автобус, который остановился в 50 километрах до Иракского Курдистана. В городе Джизре меня окружила толпа таксистов, предлагая довести до Ирака.
— Сколько? — спрашиваю я.
— 30 лир! (Около 15 долларов. — Прим. ред.)
— А в долларах?
— 40! — недолго подумав, курдский таксист. 

Тут ко мне подходит толстый курд в национальном костюме: оливковая военная роба, на голове куфия, широкие штаны и четырёхметровый пояс, обмотанный вокруг живота. Он что-то сказал таксистам, они расступились и пошли по своим делам. «Видно, начальник», — подумал я. Этот смешной, но гордый пузан пригласил меня к себе в офис выпить чаю. Объяснив, что я автостопщик и не хочу ехать на такси, он сказал, что может посадить в такси за пять долларов. Подумав (пока выберусь из города, 48 градусов жары, да и ещё могут проблемы быть на границе), я согласился. Спокойно проехав турецкую границу, я ехал по нейтральной зоне, вдали развивались два флага: иракский и курдский. На КПП стояли пешмерга, зайдя в регистрационный зал, курды тщательно проверяли мой паспорт.

— У вас нет арабской визы, — вот что они мне сказали.
Поняв, что не видать мне Иракского Курдистана, я стал травить байки, что еду не в Ирак, а в Курдистан, в Эрбиле и Сулеймании у меня друзья, и я очень люблю их страну. Посмеявшись, он налил мне чаю и сказал: «Вот тебе Курдистан», — правой рукой показав на портрет курдского президента Барзани, а левой — на курдский флаг.

Напоив чаем, они посадили меня в маршрутку обратно до Турции. В печали вернувшись в Турцию, я медленно поехал по Турецкому Курдистану с целью отправиться на север. Проехав десятки блокпостов и познакомившись с разными курдскими водителями, под ночь я приехал в город Сиирт. В городе небезопасно, не зная, куда идти, я решил попробовать переночевать в мечети, ведь мечети всегда укрывали в своих стенах путников и торговцев.

В мечеть я зашёл, когда мусульмане совершали намаз, в холле никого не было, и, пока я рассматривал внутреннее убранство изнутри, ко мне подошёл курд-мусульманин. Через переводчик я попросил о ночлеге, и через минуту он вернулся с 20 подростками и имамом. Поняв ситуацию, они радостно приняли меня. Во время ужина мы через планшетный переводчик обсуждали множество вещей, затрагивая многие темы: почему Россия поставляет оружие Сирии, курдскую проблему, христианство и ислам, ислам и социализм. Разговаривая, мы даже не заметили, как начало светать.

Грузия

Поспав пару часов, я проснулся от голоса муэдзина, который призывал через громкоговоритель всех к молитве, эти призывы были мне подобием будильника. Попрощавшись с мусульманами, я отправился к озеру Ван, миновав курдские земли. Доехав до него только вечером, я поставил палатку на берегу. На следующий день меня подобрал дальнобойщик-иранец, который провёз меня вдоль иранской и армянской границы до Грузии. Позже уже по знакомой дороге я поехал в Батуми, где побыл пару дней на море. Отдохнув, я направился в сторону России.

Самая холодная ночь, температура в горах падает до нуля, пытаясь согреться зажигалкой, понимаю что надо искать источник тепла более мощный. Не чувствуя ног, одевшись, бегу к деревне под дождём. Увидев первого грузина, который рубит дрова, я подбежал к нему с просьбой пустить меня в дом. Приняв и угостив завтраком, он поведал мне, что живёт десять лет один в этом самом доме и что для него большая честь принять у себя гостя. «Зимой тут ещё хуже, эта часть Грузии называется грузинскими джунглями, потому что зимой наши дороги заметает, и мы живём в отрыве от цивилизации больше двух месяцев, пока к нам не расчистят проход», — рассказывал он.

Дальше была граница. Попутно сменив несколько машин, я был возле Беслана. Только я поднял руку, как передо мной остановился первый же встречный джип с бородатым мужиком. Это был дагестанский ваххабит.

В машине вместо музыки играли суры из Корана, а бородач, спросив, кто я и куда, начал критиковать мою деятельность и наставлять меня на «истинный» путь. Сплошной поток бреда об исламском господстве вынес мои мозги. Но были и интересные моменты: пока мы ехали по Чечне, Ингушетии и Дагестану, он рассказывал, где проходили бои и где что подрывали за этот год.

Попрощавшись с бородачом, я пошёл по Хасавюрту до трассы. Тут я заметил, что за мной бежит российской полицейский с автоматом. Завели в отделение, проверили тщательно всю сумку и украли одну маленькую бутылочку грузинского вина… Такая российская полиция. Из центра города дагестанцы вывезли меня на трассу в сторону Астрахани, оставили свой телефон и дали пакет с фруктами. Стою на выезде, жду автомобиль, вижу впереди медленные жигули; опускаю руку, чтобы не остановился, но водитель всё равно тормозит и приглашает меня сесть. 

— Куда едете? 
— В Ленинград! На заработки!

«Отчаянный парень», — подумал я, до Питера две с половиной тысячи километров, а жигули ели выжимали 70 км/ч. Водитель радостно по телефону рассказывает своей жене, что заработает много денег и они построят дом — вот уж суровая российская действительность, но этим она мне и нравится. Не проехав и 100 километров, мы слышим, как что-то хлопнуло. С дымом под капотом мы останавливаемся на обочине. В жизни я не видел настолько грустного дагестанца, ведь его мечта о заработках лопнула. Посмотрев под капот, он чуть не разрыдался. Решив не медлить, я остановил машину с просьбой подвезти и взять на трос моего попутчика. Вот она прекрасная Россия, я в минивэне еду с русским под блатной шансон по калмыцким степям, мимо плывут буддийские храмы, а сзади везём дагестанца — настоящий микс культур. Приезжаем ночью в калмыцкий город Яшкуль, но оставаться здесь не хочется, и я продолжаю стопить машины до Астрахани.

Остановился киргиз. Наверное, он был самым жёстким водителем за всё время путешествия. На заявления «Батька молодец, поднял страну» я не обращал внимания, так как привык к этим заученным фразам, ведь часто ездил в Москву, слушая каждого третьего русского с тем же мнением. Но тут другой диагноз, он сказал, что будет убеждать меня в своей правоте. Начинал он с тупых аргументов о том, что наш президент — мужик из деревни и знает, как вести хозяйство, продолжил, восхваляя Сталина и Советский Союз, а закончил пением Евангелия. Слушая весь этот трэш, я не выдержал и потребовал, чтобы он остановился. Выйдя посреди степи, я наблюдал картину бегущих верблюдов по полупустыне, вдали стояли нефтяные вышки, жаль, фотоаппарат был далеко упакован. 

Сменив десяток казахов, к Уральску я добрался только утром, состояние здоровья ухудшилось, проезжая на автобусе по городу, чуть не упал в обморок, но всё-таки добрался до дома своей бабушки. Я проболел неделю, а старики без моего ведома купили мне билет на поезд и, даже не став слушать про автостоп, отправили в Минск.

Заключение

Белорусы, русские, украинцы, евреи, поляки, финны, сербы, испанцы, каталонцы, французы, немцы, англичане, аргентинцы, греки, армяне, турки, сирийцы, курды, арабы, иранцы, пакистанцы, грузины, осетины, чеченцы, дагестанцы, азербайджанцы, калмыки, татары, киргизы, казахи — это список национальностей, с которыми я имел какой-то контакт в течение путешествия, у кого то из них я ночевал, кто-то из них меня подвозил, а кто-то стал хорошим товарищем. Пролетев и проехав 13 тысяч километров, я проверил свои возможности по автономной жизни, открыл для себя множество культур и нашёл много друзей из разных стран, вывод один: путешествовать я только начал и никогда не остановлюсь.