Видеодром: «Земля в трансе» и революционный дух бразильского cinema novo

Cinema novo, как и многие другие национальные «волны» середины ХХ века, возникла под вдохновением от волны французской и итальянского неореализма. Политизированность, социальная значимость, стремление к авторским экспериментам и нарушению традиционных конвенций кинематографа — эти заповеди с удовольствием взяли на вооружение молодые люди левых взглядов, объединившиеся вокруг одной производственной базы, прокатной компании и фигуры журналиста, оператора и фотографа Луиса Карлоса Баррету. Атмосфера в обществе благоприятствовала: несмотря на серьёзные экономические проблемы, страной правил либеральный Жоао Гуларт, министерство культуры поддерживало молодых кинематографистов. В течение примерно десяти лет режиссёры «нового кино» выпускали страстные малобюджетные фильмы о нищете, эксплуатации, этническом и гендерном неравенстве — cinema novo логическим образом завершилась с приходом военной диктатуры, удобрив собой почву национального кинематографа и запустив целую волну на южноамериканском континенте.

Глаубер Роша — идеальный символ бразильского нового кино с биографией, которую было бы сложно придумать, не существуй она на самом деле. Родился в восточном штате Баия, прямо на берегу Атлантического океана. Учился в пресвитерианской школе. С 16 лет начал подрабатывать в местной газете, писать кинорецензии. Параллельно участвовал в местном левом движении, ратуя за революцию пролетариата и отмену денег. В 1959-м снял свой первый фильм, а на протяжении следующего десятилетия создал самую влиятельную трилогию cinema novo. Затем без всякого активного преследования со стороны властей бежал от диктатуры в Европу. Сняв вдали от дома шесть картин, заболел вирусным перикардитом и умер в 42 года, трижды женатый и отец пятерых детей.

Из трилогии Роши для тех, кто не стремится погрузиться в бразильский фольклор, наибольший интерес представляет второй фильм — «Земля в трансе». Фильм принёс режиссёру вторую из трёх нереализованных номинаций на «Золотую пальмовую ветвь» и породил наибольшее количество аналитических рецензий.  «Земля в трансе» (Terra em Transe) — визитная карточка cinema novo, по которой можно изучать все сходства, различия и специфические родовые черты бразильского движения.

В воображаемом государстве на тропическом острове, Эльдорадо, происходит типичная для Латинской Америки борьба эксплуататора — прихвостня империализма и народного (читай: популистского) политика из глубинки. Поэт и страстный патриот Паулу Мартинс порывает со своим прежним покровителем, сенатором Порфирио Диасом (прихвостнем империализма) и едет поддержать губернаторскую компанию усатого популиста Виейры. Народный избранник успешно избирается, после чего довольно быстро становится понятно, что ничего серьёзного за этим не последует — первый же уличный протест Виейра гасит при помощи силового насилия. «Это политика». Разочарованный поэт возвращается в столицу предаваться пустому и отчаянному веселью, но его экзистенциальный запой вновь нарушает подруга-коммунистка. Разочарование разочарованием, а он должен помочь народу не допустить к власти гнусного эксплуататора, из двух зол необходимо поддержать меньшее. Дальше — драматическая развязка, с которой, впрочем, и начинается фильм.

С первого взгляда «Землю в трансе» легко принять за типичное политическое кино 1960-х с инструментарием «новой волны» — герои зачем-то постоянно повышают голос, нарратив разрушен, монтаж сбивает с толку, нам часто показывают толпу. Но Роша не врал, когда говорил, что ему не хочется снимать занудное, зацикленное на себе кино на французский манер. У него свой язык — поэтический. Паулу Мартинс поэт и думает стихами, да и говорит по большей части тоже. Поначалу это немного смущает, но, когда привыкаешь, снова веришь словам режиссёра — поэзия существует с незапамятных времён, а роман лишь со времён французской революции, а к середине ХХ века уже испорчен. Романная форма — это приём Голливуда с его агрессивным экспансионизмом, а кино Роши — бразильская опера. 

Почему убеждённый марксист Роша не питал никакой любви к советскому кинематографу (за исключением Эйзенштейна)? Потому что ему не интересен патерналистский, учительский подход главного из искусств в СССР. Бразильский режиссёр искренне считал, что не стоит делать из широкой аудитории стадо и давать ей готовые модели. Паулу Мартинс не герой народного кино, а «Земля в трансе» не популистская агитка. Поэт готов предать своего консервативного ментора ради нового народного лидера, но народный лидер оказывается бесхребетным и коррумпированным крикуном, в момент путча со страхом в глазах отказывающимся от своих опасных претензий. Народ, который должен вершить революцию, — не народ, а толпа, участники которой ничего по-настоящему не понимают в политической ситуации и готовы разорвать друг друга в борьбе за материальные блага.

Сам Мартинс, даром что страстно желает своей родине всего лучшего, не может заглушить собственный голос разума и раз и навсегда выбрать одну сторону, когда ни одна из этих сторон не оправдывает доверия. Знаменитый поэт нужен политикам, но только на этапе борьбы — как рупор или как оружие. Когда дело сделано, к его советам больше никто не прислушивается. Мартинс — бразильский «интеллигент» (советское слово здесь как нельзя кстати), легко угадываемый аватар самого Глаубера Роши, и он со своей яростью и своими идеалами никогда не сможет стать политиком. Выйдя из убежища внутренней эмиграции, он разочаруется и погибнет, в то время как земля и народ, ради которых он лишился покоя, так и останутся в трансе, точнее, в особом бразильском варианте транса — нескончаемых танцах.