В сентябре в Москву заезжал с гастролями английский электронный дуэт Plaid. На следующий день после сета в клубе «16 тонн» ветераны звукозаписывающего лейбла Warp согласились сходить на прогулку по достопримечательностям Москвы с корреспондентом FURFUR (то есть со мной). 

Накануне я прочитала, что Эндрю Тёрнер и Эд Хэндли используют в своей музыке полевые записи — случайные или специально найденные звуки окружающей среды — и решила поговорить с ними о звуках Москвы. Перед концертом я долго составляла маршрут: по задумке, мы должны были пройти от их гостиницы на Маяковской до Киевского вокзала с остановками на Красной Площади, Арбате, у Храма Христа Спасителя и на Кремлёвской набережной. Разумеется, всё пошло не так, как было задумано.

В полдень я ждала Plaid в лобби гостиницы, в которой они остановились. Через полчаса с полузакрытыми глазами мимо меня проплыл Эд, который, как оказалось, о наших планах даже не догадывался. Извинившись за недоразумение примерно тысячу раз, Эд сказал, что ему необходим кофе, а его коллега Эндрю всё ещё спит. Когда он вернулся, с восторгом рассказал о прошедшем концерте и афтерпарти, которая была настолько весёлой, что он не совсем уверен в целости и сохранности Эндрю, тем более что тот не отвечал на телефон. Мы ждали его в тесном и шумном лобби, время приближалось к обеду, и мне пришлось смириться с тем, что маршрут реализовать не удастся. К половине второго с лёгким похмельем и радостной улыбкой появился Эндрю и присоединился к беседе.

 

Об использовании полевых записей в треках

Эд: Мы редко используем целые куски из полевых записей, в наших треках их почти невозможно расслышать, но это хороший источник вдохновения и фундамент для трека. Поэтому мы записываем окружающую среду каждый раз, когда слышим что-нибудь интересное. Это часть нашей страсти. Мы всегда это делали, но это никогда не было очевидной частью нашей музыки.

Я живу за городом, на берегу моря, и там прекрасная дикая природа. Если проснуться в пять утра, когда поют первые птицы, и записать это, получается очень богатый звук.

Эндрю: Иногда мы берём с собой специальный микрофон на стойке и носим с собой, пока не услышим что-нибудь особенное. Это может быть звук мотора, шум пакета, странные реверберации. Мы много путешествуем и часто слышим и улавливаем самые разные звуки. Как-то в Италии мы тащили свои чемоданы на колёсиках по брусчатке, и стук колёс был просто невероятным, такого не сочинишь. Каждый камешек играл в разной тональности, как струны на музыкальном инструменте, поэтому мы записали его и использовали в каком-то треке, но совершенно незаметно.

Полевые записи: Электронный дуэт Plaid оценивает звуки Москвы. Изображение № 1.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Гостиница

Эд: Самый интересный звук здесь — шум пылесоса. Всё остальное так же, как и во всех гостиницах, а они мне немного приелись. Слишком сильные ассоциации с тяжелым утром после ночного сета. Гораздо больше меня интригует музыка в лифтах: она всегда разная, хотя, если не прислушиваться, отличий не заметишь. Её же наверняка кто-то писал? Интересно, её официально покупают? А для больших дорогих гостиниц её, наверное, специально заказывают?

В общем, использовать звук гостиничного лобби или лифта в своих треках бы точно не стал. Звук пылесоса — может быть.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Ресторан

Когда команда наконец была в сборе, мы вышли на улицу, но тянуть кого-то в сторону Красной Площади было бесполезно: все хотели есть и могли дойти максимум до ближайшего ресторана. Рассевшись вокруг стола, Эндрю и Эд проверяли почту и фейсбук и говорили о том, как бывает неловко, когда друг детства просит у них контакты Афекса Твина.

Эд: Ну, это уже очень скучно. Звучит как любой другой итальянский ресторан.

Энди: С другой стороны, есть что-то очень милое в звоне столовых приборов. Ты буквально слышишь, как люди наслаждаются жизнью. И музыка здесь задорная. Хорошо подходит для поедания пиццы. Мне больше нечего сказать.

Эд: А как же беседы людей за соседними столами? Русский язык напоминает мне португальский. В португальском, как и в русском, очень много похожих звуков. Они так же часто используют «ж» и«ш». В других языках я этого не слышал. Надеюсь, я никого не обидел сейчас.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Метро

После плотного обеда, пары бокалов пива и амаретто на десерт Plaid были готовы ехать на Красную Площадь. Оказалось, что в Москве они уже в третий раз, но главную достопримечательность пока не видели: оба раза она была закрыта.

Сессионный гитарист Plaid обещал своей девушке привезти ей карту московского метро, поэтому мы обошли вдоль и поперёк три станции метро и два книжных, но официальной карты в продаже так и не нашли. 

Эндрю: Звук поезда, набирающего скорость, напоминает что-то кельтское. Как будто волынка набирает воздух, что-то вроде этого. А вот когда поезд разгоняется, это уже похоже на атаку дронов. В лондонском метро намного тише.

С другой стороны, голос, который объявляет остановки метро в Москве, полон энтузиазма. Я бы даже сказал, торжественности. В лондонском метро этот голос очень унылый, несчастный. Сразу представляешь себе этого грустного человека, который влачит своё жалкое существование и не оглядывается по сторонам.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Александровский сад

Мы почти дошли до Кремля, но ярмарка сувениров усыпила внимание британцев. Двадцать минут, которые они провели, разглядывая матрёшки с лицами Путина и Медведева, оказались решающими. Когда мы подошли к входу на площадь, его уже  закрывали: город готовился к очередному празднику.

Расстроенные третьим поражением подряд, мы пошли гулять в Александровский сад, чтобы посмотреть хотя бы на стены Кремля.

Эд: В первую очередь выделяется крик ворон. В этом есть что-то мрачное и зловещее. Забавно, что летом их почти не слышно. Я живу за городом, они часто налетают на фермы и клюют овечек, у них на спине остаются кровавые раны. Не нравятся они мне, короче, плохие ассоциации. Хотя все мы, конечно, твари божьи.

Эндрю: Мне кажется, это идеальный пример многогранности звуков естественной среды. Мы слышим строительные работы, проезжающие машины, разговоры окружающих нас людей, шум ветра, крик ворон; все эти тонкости очень сложно воспроизвести. Недавно в Белфасте мы играли на отличной площадке — там была звуковая система из шестнадцати колонок, — но воспроизвести звуки, которые мы слышим сейчас, там всё равно невозможно. В каждом источнике и в каждой детали звуков, которые мы слышим сейчас, есть музыкальность.

Ещё сложнее воспроизвести шум ветра. Колонка никогда не сможет это сымитировать. Поэтому бессмысленно записывать эти звуки, для того чтобы использовать их в треке. Это хороший источник, из него потом можно что-то сделать, но в первозданном виде его не воспроизведёт ни одна звуковая система.

 

 

 

О симуляции естественного звука

Эд: Нужно помнить о текстуре звука. Уйдут годы, чтобы написать то, что мы слышим сейчас, поэтому полевые звукозаписи — лёгкий способ получить очень сложный звук. Но в конце концов он будет транслироваться по колонкам, которые всё равно упустят какую-нибудь важную часть.

Эндрю: Даже листья этого дерева создают такую панораму звуков. Интересно, что с изобретением технологий виртуальной реальности мы приближаемся к имитации её визуальной составляющей, но очень сильно отстаём в плане звука.