Саша Грей о хоррорах, женской фантазии и диком чувстве юмора русских фанатов

Забавно, но перед интервью с Сашей Грей почти не волнуешься. Это как встреча с девочкой из другого города, с которой вы до этого уже лет пять изредка переписывались скучными вечерами, и ты вроде всё о ней знаешь, а тут просто впервые увидишь вживую, спросишь «Как дела?». Как и бывает чаще всего с подобными встречами, наше интервью получилось жутко скомканным, вместо запланированных полутора часов с пивом — 20 минут на разговор в холле бизнес-центра. Про порно, разумеется, сказали даже не заикаться. Ну и ладно. 

Зачем вообще разговаривать с Сашей Грей, которая уже три года как ушла из индустрии для взрослых? Ну, наверное, потому, что не каждый день девушки приходят в порно, наводят шума, заявляют о том, что они изменят отрасль, а спустя пару лет завершают карьеру в статусе начинающей суперзвезды. Не каждый день порноактрис приглашает сняться Содерберг, специально для этого выдумывая фильм. Не каждая актриса пишет роман и играет в индастриал-группе, в конце концов. Триумфальный переход во взрослую жизнь пока что закончился для неё диджеингом и съёмками на вторых ролях в B-movies. Тем сильнее хотелось выяснить, что обо всем этом думает сама Саша.

F.F. Вчера была премьера «Открытых окон». Я простудился, не смог прийти, но как вообще фильм? Это первая картина с твоим участием, которая выйдет в прокат в России, на моей памяти первый фильм после «Девушки по вызову», в котором ты играешь главную роль. Ну и как оно?

В нём было очень интересно сниматься. Потому что, как ты, наверное, читал, весь фильм происходит в открытых вкладках на экране монитора. Штука в том, что мы действительно снимались практически по одиночке. Мы просто сидели и смотрели прямо в камеру, что было очень странно, за нами следили камеры в самых разных местах, мы даже почти и не виделись вживую — я сыграла, кажется, всего две сцены с Элайджей и две-три сцены с Нилом Мэскеллом. Начо — фантастический режиссёр, знаете, из тех, которые относятся к актёрам как к людям.

F.F. Я заметил, что ты явно тяготеешь к хоррорам. По-моему, это круто. Но откуда такая страсть?

Ну, не то чтобы я люблю прямо только жанровое кино, но хорроры люблю, да. Не знаю, когда я была маленькой, я смотрела классические хорроры, и в них было столько фантазии, всяких новых по тем временам технологий. При этом их же, как и порнофильмы, считали категорией B, но мне всегда казалось, что там много забавного юмора, особенно эти съёмки и актёры.

F.F. А любимые есть? 

Ну да, это «Нечто» Джона Карпентера, «Синдром Стендаля» Дарио Ардженто, «Последний дом слева» — старый, конечно.

F.F. Но, Саша, у всех поклонников есть один большой вопрос. Как так вышло, что после дебюта у Содерберга ты уже пять лет снимаешься во всяком грайндхаусе, да ещё и не в главных ролях?

Ну, Содерберг выдал мне огромный кредит доверия, взяв на эту роль, и именно это позволило мне попробовать какие-то совершенно новые для себя вещи, начать карьеру в обычном кино вообще. Но в то же время если бы я была обычной молодой девушкой, то после такого дебюта передо мной открылись бы все двери, но это не так — у меня есть определённое прошлое, которое, с одной стороны, создает эту публичность, но с другой стороны, сильно мешает в некоторых вещах, особенно в Америке. Это уловка 22 — очень большие бонусы, но и очень серьёзные проблемы. Мне повезло — я могу путешествовать по миру, записывать музыку, диджеить, книгу вот написала.

F.F. Дальше-то какие планы, может, после Начо Вигалондо тебя ждёт больше европейских фильмов?

Это было бы круто, я чувствую, что интерес есть, поэтому даже хочу выучить ещё один язык. Последний год я постоянно мотаюсь туда-сюда в Европу, и мне кажется, тут несколько другой уровень принятия (моей прошлой карьеры), хотя Россия в этом плане больше похожа на Америку. Всё это интересно, сейчас я работаю над своим вторым романом, продолжением Juliette Society.

Juliette Society — эротический роман за авторством Саши Грей, выпущенный в 2013 году. Главная героиня Кэтрин, студентка отделения кино, внедряется в тайное сообщество влиятельных мужчин, которые любят собираться вместе и устраивать оргии.

F.F. А героиня Juliette Society — это же как бы ты?

И да и нет. Её сексуальное пробуждение в книге, конечно, основано на моём личном опыте, на том, как я открывала для себя новую сексуальность.

F.F.  Это интересно, потому что очевидно отражающая твой собственный образ главная героиня, по сути, ведёт себя почти по модели XVIII века — ее волнует и возбуждает сила мужского интеллекта, интеллектуальных продуктов, но волнует в том самом женском смысле: находясь на лекции по философии, она пытается разглядеть член молодого преподавателя, а не внимательно запоминает материал. Так что, получается, месседж у тебя вполне консервативный: женщин возбуждают умные мужчины, а не сами знания.

Это забавно, потому что на самом книги, которые вдохновили меня на написание своего романа — «Кандид» и «Тереза-философ», ну и «120 дней Содома», конечно, — они очевидно не современные. Я попыталась воздать оммаж этим классическим романам, но в то же время осовременить их и наделить Кэтрин фрагментами моей личности и моим ощущением сексуальности. И вот по иронии судьбы они оказались несовременными.

F.F. Вот видишь, сейчас женщины во всем мире борются с объективизацией женского тела, с сексуализацией, а ты с твоим романом как бы говоришь: «Ну да, я умная девочка, и мне нравятся лекции по философии, точнее, мужчины, которые их ведут». Прямо совсем антифеминизм какой-то.

Хах, ну да, получается реверсивная объективизация. Ну, я думаю, что фантазии — это такая очень личная штука. Когда мы фантазируем, мы делаем это наедине с собой, и то, о чём пишет Кэтрин, — это в чистом виде её воображение, она никому больше не говорит об этом. Я думаю, что разговоры о своих фантазиях, проговаривание подобных тем — это больше мужская тема. Знаешь, типа когда парни пересылают друг другу фотки обнажённой женщины. Девушек-то за таким занятием нечасто увидишь. Вот эта культура у разных гендеров совершенно разная. В моём случае это как раз реверсивная объективизация мужского тела.

F.F. Кстати об объективизации. Если на вечеринке встретишь раскачанного, уверенного в себе чувака и книжного червя в растянутом свитере, кого предпочтешь?

Ну как получится! На самом деле у меня нет какого-то определённого типа. Ну разве что брюнетов точно предпочту блондинам. Но мне нравятся люди, у которых что-то есть за душой, поэтому, наверное, да, книжного червя в грязном свитере я бы выбрала.

F.F. На самом деле это была испорченная версия более серьёзного вопроса — о кризисе маскулинности. Классическая маскулинность вообще заслуживает того, чтобы выжить, или к черту?

Вообще я об этом много думала. Как-то занималась с персональным тренером в зале, и он мне показал забавное фото молодого Арнольда Шварценеггера, а потом фото какого-то начинающего актёра-красавчика — и такой, типа: «Тогда и сейчас. Что, чёрт возьми, произошло?!» Я думаю, что из поп-культуры действительно как-то улетучивается старорежимная маскулинность, люди становятся слишком чистыми, какими-то отполированными, женственными. Ты, *****, не Дэвид Боуи, чувак, он такой один! Вся эта движуха с метросексуальными мальчиками — кому-то это нравится, но когда ты смотришь фильмы 1980-х и 1990-х, ты видишь настоящих мужиков. Не обязательно раскачанных супергеров, они вообще разными бывают; вот Харрисон Форд настоящий мужик, но и Майкл Джей Фокс настоящий мужик. Они похожи на живых людей. И вот сейчас этого действительно не хватает. Ну вот ДиКаприо, правда, превращается в крутого актёра, надеюсь, что молодые коллеги последуют его примеру.

F.F. Кстати, когда читал твою книгу, всё не мог отделаться от мысли, что героиня напоминает мне Джо из «Нимфоманки» фон Триера. Ты вообще смотрела фильм? 

Я до сих пор его не смотрела! Позор, блин.

F.F. В общем, сейчас читал и думал:  вот это точно была роль для Саши Грей.

Короче, я просто обязана посмотреть. Как вернусь в Лос-Анджелес, так сразу.

F.F. Должен спросить тебя о России. Это безумие какое-то. Вообще есть ещё хоть одна страна, где ты настолько же популярна, как здесь?

В прошлом году я десять месяцев путешествовала по всему миру, и только в двух местах почувствовала подобный уровень фанатизма — в Бразилии и в Италии. Причём от каких-то совсем юных ребят, я такого даже не ожидала.

F.F. Да о тебе тут сейчас каждый школьник знает. Пробовала когда-нибудь переводить комментарии в своём инстаграме?

Моя лучшая подруга замужем за русским. Пару лет назад я была у них в гостях, мы играли в покер, и я попросила Питера перевести мне, что они там вообще пишут. Он начал читать и говорит: «Пошли они на ***, я не буду это даже читать». Ну что уж, хейтеры всегда были и будут, так же как и фанаты.

F.F. Да это даже не хейтеры, а какая-то субкультура, они там больше между собой общаются, чем про тебя.

Ну да, я по знакам препинания догадалась. Но мне ещё больше нравится посещать страницу «ВКонтакте», потому что у тамошних ребят реально дикое чувство юмора, и это круто. Другие люди порой болезненно такое воспринимают, потому что шутки очень вульгарны, но я выросла на американских комедиях и мне нравится туалетный юмор.

Фото: Иван Анисимов