Маски сброшены: Как героям стала не нужна анонимность

Как бы вы ни относились к субкоманданте, не стоит недооценивать его роли, причём не столько той, которую сыграли конкретные его тексты или акции, но в первую очередь той, которую сыграли его методы.

Маркос объявил, что приходит время для «нового поколения, которое теперь будет говорить от лица армии». Человек, называвший себя «заместителем главнокомандующего» (буквальный перевод «субкоманданте»), не стал снимать маску, но его уход стал, пожалуй, точкой легитимизации конца эпохи анонимных героев. Это произошло незаметно, на фоне того, как мы с каждым годом всё больше привыкали к важности сокрытия своей личности от Большого Брата: интернет-слежки, камер на улицах и всеохватных баз данных. Не следует думать, что это означает, что анонимность больше не нужна на местах: знать, как индексируется почтовыми сервисами ваша переписка, использовать прокси и надевать балаклаву, собираясь туда, где могут поставить на карандаш, всё ещё нужно. Время открыть лицо настало только для тех, кто говорит от лица других или хочет быть услышанным многими — тех, кого называют героями.

Перед тем как рассказать, как произошла эта деанонимизация героев, хотелось бы определить, кто будет подразумеваться в этом тексте под словом «герой» — поскольку речь пойдёт о людях, представляющих порою радикально различные силы, это поможет избежать ненужной путаницы и возможного недопонимания. 

Под «Героем» в данном случае мы будем понимать человека, совершающего мощные, значимые поступки, сами по себе или своими последствиями вызывающие массированное медиаосвещение и становящиеся, таким образом, известными миру и вдохновляющими других. Оценка этих действий, знаком «плюс» или «минус», при этом будет оставлена за скобками. Вкратце: «герой» в нашем случае — это пассионарий-инспиратор. 

Сперва постараемся заново осознать, откуда растёт представление об анонимности как ценности и какова была её роль в постиндустриальном мире. Анонимность, как персональная, когда лицо скрывает конкретный актор, действующий от лица других, так и массовая, когда каждый представитель движения неотличим от любого другого, — в первую очередь броня для ведения войны в людных местах — идёт ли речь об информационной войне или о реальных боевых действиях. Спрос на анонимность появился на заре развития технологий массового наблюдения за гражданами — появление камер на стадионах заставило футбольных болельщиков надеть капюшоны, расползание камер по улицам вызвало явление, именуемое в Англии hoodies, в рамках которого каждый, кто чувствовал в себе потенциал для совершения сомнительных с правовой точки зрения поступков, заблаговременно надевал капюшон или носил в качестве шапки свёрнутую балаклаву. Более образованные по сравнению с уличными хулиганами пользователи молодого интернета ещё в «Манифесте криптоанархистов» смогли предсказать тот уровень слежки, с которым мы только начинаем сталкиваться сегодня, и начать заблаговременно готовить свои средства скрытия лица, разрабатывая анонимайзеры, создавая сервисы обезличенной переписки в сером слое сети и стараясь избегать ввода личных данных до тех пор, пока это возможно.

Вполне логично избегать узнаваемости, когда публикуешь в интернете граничащие с незаконностью заявления, а тебя может узнать сосед по лестничной клетке, или собираешься бить витрины, а потом рискуешь быть опознанным первым же копом. Технологии слежки развивались не слишком быстро, и долгое время эти меры действительно помогали.

Так, в 1990-е и 2000-е публикацию обращения без масок могли себе позволить только представители исламских террористических групп, надёжно скрытые от посторонних взглядов в горах или за стенами укреплённых поместий.

В этом плане Маркос, живший в мексиканских джунглях, менее других из тех, о ком сейчас идёт речь, нуждался в том, чтобы прятать лицо. С другой стороны, у него «в миру» осталась семья, причём (если согласиться с популярной в СМИ теорией о том, что субкоманданте — это Рафаэль Гильен Висенте) семья весьма известная в Мексике, о безопасности которой он, возможно, хотел таким образом позаботиться.

С каждым витком развития технологий роль анонимности как инструмента защиты снижалась. В то же время в обществе росла потребность знать героев в лицо. Ответами на это и стали те примеры победы личностей над масками, о которых пойдёт речь.

От Pussy Riot к Толоконникой, Алёхиной
и Самуцевич

То, какую роль сыграло снятие масок в жизни (и творчестве) арт-проекта Pussy Riot, — самый яркий пример деанонимизации в современном искусстве. Когда тебя поймали за руку, личность придётся раскрыть, а в зале суда не наденешь яркую балаклаву. Но стоило под прорезями в кислотной ткани оказаться неглупым, смелым и вполне симпатичным девушкам, насколько изменился эффект их действий. Всего за несколько недель из локального мема «дурацких девчонок, прыгающих на крыше троллейбуса» Pussy Riot превратились в международное явление, а их акция из не очень умного плевка в лицо обществу — в массированную бомбардировку. Плата за раскрытие своей личности и здесь была высока, но кем были бы для мира Толоконникова и Алёхина без суда и тюрьмы, просто продолжая отплясывать свои протесты перед не слишком многочисленной (по сравнению с полученной в результате) публикой? Здесь важно отметить переход «анонимность — известность», который, возможно, тоже сыграл определённую роль. Ведь, например, арт-группа «Война», в которую корнями уходят Pussy Riot, никогда не подвергалась ни столь массированной атаке, несмотря на ничуть не меньший радикализм своих акций, ни в то же время не получала столько внимания. Даже, казалось бы, прогремевший на весь мир «@$# в плену ФСБ» на Литейном мосту в Петербурге забылся довольно быстро.

От Бэйна до Магнето

Ту же тенденцию к деанонимизации можно наблюдать и в массовой культуре. Например, в фильмах про супергероев: уже второй фильм подряд Магнето из вселенной «Людей Икс» ходит преимущественно без костюма и уж тем более без закрывающего лицо шлема, Питер Паркер всё реже надевает маску Человека-паука, а противник Бэтмена Бэйн, запаянный в сложносочинённый противогаз, оказывается не суперзлодеем, а лишь исполнителем, подчиняющимся обаятельной Миранде Тейт, скрытность которой как раз потому и работает, что она не прячет лицо.

Завершение эпохи анонимных героев — не что-то кардинально новое, а скорее устойчивый тренд, набирающий обороты во всех сферах: от войны до комиксов, от арта до интернет-партизанинга. А уход Маркоса, успешно объединявшего в себе все эти стороны от сражений на информационном фронте до реальных боевых столкновений, — не первые её шаг, а лишь закрепление тенденции.