«Я знал, что меня будут ненавидеть за это»: Интервью со сноубордистом Юрием Подладчиковым

На зимних Олимпийских играх в Сочи русский сноубордист Юрий Подладчиков выиграл золотую медаль, обойдя самого Шона Уайта. Заслуга не пошла в копилку побед россиян — Юра по прозвищу I-Pod выступал за Швейцарию. Сразу после победы последовали десятки интервью, в которых сноубордист (он же скейтер, фотограф и диджей) пытался объяснить, почему он перестал кататься за российскую команду. Поэтому, когда Юрий приехал в Москву навестить друзей, мы решили поговорить о насущном: о патриотизме, травмах и девушках.

FF. Как тебе Москва? Чувствуешь себя как дома?

Я очень люблю Москву, очень скучаю по ней. Последний раз я был здесь в прошлом году, в День Победы, мне удалось собрать всю семью в Москве. У меня были какие-то эмоции с этим связаны — мне предстояло выступать на Олимпийских играх в России, для меня это было как-то символично, что ли. Я не думаю, что это патриотические чувства. Мне вообще сложно об этом говорить. Я рос в Голландии, в Швейцарии, а тут мы в детстве проводили каникулы. Когда мы выросли, возможностей выделить время и приезжать сюда стало меньше. Мне эта поездка помогла, в Москве я чувствовал себя как дома, и в Сочи тоже.

FF. Ты чувствуешь себя более причастным к какой-то определённой стране? 

Я очень не люблю этот вопрос. Каждый раз стараюсь найти ответ получше. Сейчас он такой: когда я путешествую, я очень скучаю по Швейцарии, по своему городу, где все мои лучшие друзья и семья. Но во мне нет ни капли швейцарской крови, я на 100% русский. Из-за этого я не могу чувствовать себя патриотом ни Швейцарии, ни России. 

FF. В Швейцарии не заниматься зимними видами спорта было бы сложно, наверное. Если бы ты вырос в других условиях, ты бы всё равно встал на сноуборд?

Я думаю, обстоятельства меня подтолкнули к этому. До Швейцарии мы какое-то время жили в Голландии, там о лыжах никто даже не говорил, и я очень любил футбол, часто играл. 

FF. Помнишь, как первый раз встал на сноуборд?

Конечно! Мы с семьей поехали в горы, совсем недалеко от Цюриха, маленький курорт. Мне было 11 лет. В первый день я уже пытался прыгать. Постоянно падал, в первую неделю сломал семь пар очков. Мне было очень стыдно, потому что родители платили за эти очки, а я не хотел, чтобы они столько тратили из-за меня. Но я уже тогда катался на скейте, и мне очень хотелось научиться летать на сноуборде.

FF. Они поддерживали твоё увлечение?

Как тебе сказать... Они не запрещали. Поддержка — это совсем другое слово. Если честно, они меня сильно отговаривали. Говорили «прыгаешь, как обезьяна!», «найди серьёзное занятие». Думаю, главное, о чём они беспокоились, это чтоб я головой не ударился. Конечно, когда всё перешло на уровень Олимпийских игр, они стали по-другому к этому относиться. Я очень смеялся, когда они стали интересоваться тем, как я тренируюсь, когда. А я к тому моменту уже десять лет катался.

FF. Серьёзных травм не было?

Самой серьёзной травмой было раздробление ключицы. Это было три года назад, я пробовал новый трюк. Поспорил с одним другом, что он у меня получится, и проиграл. Я тренировался на хафпайпе и пролетел мимо подушки, которую мы кладём во время тренировок для безопасности. Бывает очень страшно, конечно. Спор был на ужин в одном очень крутом ресторане в Милане, и мне пришлось за всё платить.

FF. А чего ты боишься помимо падения?

Химии. Мне очень не нравится, что когда пьёшь таблетки, не можешь контролировать их эффект на своё тело. Проглотил то, что прописал врач, и жди. Не люблю болеть. Хочется держать всё под контролем. Я был бы рад иметь свою ферму и свой огород, чтобы точно знать, что я ем и откуда это взялось. Я стараюсь вести здоровый образ жизни, в конце концов, я зарабатываю деньги своим телом. Но я очень люблю вечеринки, как и все. Хотя могу сказать, что со временем баланс устанавливается, с каждым сезоном я делаю выводы: как я проводил время и как это сказалось на моих результатах. Мне приятно видеть прогресс.

FF. Правда, что самый важный человек в жизни спортсмена — это его тренер?

У тренера нет какого-то безграничного авторитета и контроля над моей жизнью. Мой тренер даёт мне советы. Для меня это всегда было так: родители были против того, что я делаю, но я пошёл им наперекор. И если ты перешёл границу, когда ты идёшь наперекор родителям, чье мнение — самое важное, то ты уже никого не будешь слушать. Речь же идёт о моём теле, о моей карьере, мне с этим жить, соответственно, только я могу принять правильное решение.

FF. Ты считаешь, что добился всего сам?

Да, абсолютно. Правда, благодаря старшему брату, который постоянно говорил, что я ничего не умею и у меня ничего не получится. Я помню, как я научился делать кик-флип на скейте, я очень этим гордился. Побежал показывать брату — он даже не захотел смотреть. Он тоже катался на скейтборде, он всегда был первым во всём, что мы делали. Но у него не сложилось с риск-менеджментом, он всё время падал и из-за очередной травмы ушёл в другую степь — купил себе гитару, начал играть музыку. Сейчас он программист, живёт в США, у него родилась дочь, в общем, всё хорошо.

FF. А как у тебя с личной жизнью?

Девушки у меня сейчас нет. Ты говоришь, что в интернете пишут иначе, но в реальном мире всё наоборот. К тому же, я и сам люблю челлендж: мне интересно подойти к девушке, которая ко мне безразлична, и попытаться её заинтересовать. Я очень часто смущаюсь, так что у меня не всегда это получается. Вообще я считаю себя достаточно скромным.

FF. Многие субкультурные вещи, в том числе сноуборд и скейтборд, сейчас становятся мейнстримом. Марки уличной одежды сотрудничают с известными дизайнерами, ты сам делаешь съемки для модных журналов...

Я думаю, что выход субкультурных видов спорта на уровень мейнстрима, их сотрудничество с марками из мира высокой моды — это естественный процесс, и это правильно. За такими коллаборациями интересно наблюдать, и от них выигрывают все. Я очень благодарен за то, что это возможно, что хорошие журналы публикуют мои снимки. Я думаю, что вмешать сноуборд и скейтборд в мир моды проще, чем другие виды спорта, именно из-за их самобытности.

FF. Ну и последний вопрос — зачем ты назвал свой трюк YOLO?

Потому что слово это всем надоело и никто не хочет его произносить! Я знал, что меня будут ненавидеть за это, и меня это очень веселило. Один журналист из Нью-Йорка перед интервью спросил меня со страшной болью на лице: «Почему, почему ты назвал так этот трюк? Мне теперь придётся использовать „YOLO“ в своей статье»! Именно поэтому.

Фотографии: Зарина Кодзаева