Пусси райтинг: Интервью со шведской художницей Каролиной Фалкольт

FF. Расскажи о своей жизни в Нью-Йорке, работе с Lady Pink и командой Fantastic Partners.

Я переехала в Нью-Йорк из-за волны насилия в Швеции, прокатившейся в 1990-х. В то время в моей стране паразитировало очень много фашистских организаций и прочих «мачо-романтиков», бивших друг другу морды на улицах, и эта зараза проникла в молодёжь. Люди были не в состоянии понять такую девушку, как я. В те годы очень немногим женщинам в Швеции удалось реализовать себя в творчестве. У меня всегда были проблемы с общением и взаимопониманием с людьми, поэтому я никогда не чувствовала себя комфортно в большой компании или группе. В результате у меня сложился собственный подход к общению. Когда райтер Sento представил меня творческому контингенту Южного Бронкса, я решила больше не оставаться в нацистском Стокгольме и переехала в США.

Lady Pink передала мне очень ценные знания об искусстве, техниках, о самой жизни и жителях Нью-Йорка. Она стала моим наставником, ведь когда мы познакомились, я была ещё очень молода и неопытна. Мой художественный уровень — полностью её заслуга. Её провокационный и выверенный стиль вдохновил меня исследовать законы и правила граффити. Она полностью изменила моё мышление и отношение к жизни. Lady Pink — квинтэссенция женского граффити Нью-Йорка.

FF. Некоторые райтеры называют Нью-Йорк центром современного искусства. Ты согласна с этой точкой зрения?

И да, и нет. Нью-Йорк — безусловно прародитель стрит-арта и граффити, но, на мой взгляд, будущее современного искусства лежит далеко за пределами Большого яблока, ведь сейчас стрит-арт развивается повсеместно.

FF. Ты сделала очень много работ в разных странах. Какие из твоих произведений самые любимые?

Моя лучшая работа ― стена пламени в Североморске. Я работала над рисунком масштабом в 200 квадратных метров в совершенно бешеном ритме, в состоянии транса, на протяжении девяти часов. Произведение получилось очень откровенным ― мои мысли и чувства выражены на все 100 процентов. Детский сад в албанском городе Дуррес — ещё одна любимая работа, в процессе создания поучаствовало множество людей: от мэра до самих малышей. В целом я обожаю каждую свою работу на бетонных стенах жилых домов. Чем стена выше, тем лучше — в таком случае моя фантазия работает по максимуму. Помимо граффити, мне очень нравятся свежие треки, которые я записала совместно с Феликсом Родригесом из группы The Sounds. Они воодушевляют меня наравне с упомянутой работой в Североморске.

FF. Расскажи о своих проектах Graffiti Mariestad, сотрудничестве с движением Women on Walls в Каире и CityArtLab в Белоруссии.

Весной 2010 года меня пригласили в шведский город Мариестад поработать над проектом громадной силосной башни, которую вскоре должны были разрушить. В проекте участвовали сотни людей различных профессий: художников, скульпторов, режиссёров, музыкантов. Graffiti Mariestad можно назвать подобием песчаной мандалы. Произведение было ритуально уничтожено после его создания. Муниципалитет города выступил одновременно конструктивной и деструктивной силой: нам разрешили создать башню при условии её полного уничтожения после завершения работы.

После проекта Graffiti Mariestad организация Y-Gallery пригласила меня в Белоруссию для участия в семинаре по различным видам искусства совместно с местными артистами. Тематика мероприятия была сфокусирована на теме коммуникации современной электронной музыки, граффити и общества.

Организация Women on Walls занимается развитием женского искусства в мусульманских странах, но наиболее сильна в Египте. Её представитель предложила мне поработать в Каире идейным организатором. Вместе с египетскими девушками мы провели мастер-класс и совместными усилиями создали несколько настенных росписей в Борсе ― одном из районов центральной части Каира.

Я стараюсь не подвергать анализу свои работы, не терроризировать себя мыслями об их эффективности или о том, насколько удалось воплотить идею и всё такое прочее. Подобное отношение к искусству ― удел капиталистов. Моё творчество ― просто процесс.

FF. Несколько раз ты рисовала крупным планом женские половые органы. Последняя твоя работа с изображением вагины в городе Нючёпинг вызвала бурное обсуждение в СМИ и скандал с местными властями. Что ты хочешь показать, изображая женские гениталии?

Причин несколько. Первая — в том, что женственность и вагина ассоциируются с чем- то отрицательным или слабым, особенно ярко это выражено в граффити-культуре. Вторая ― то, что борьба женщины за своё место или права считается провокационным занятием. Такое положение вещей одновременно пугает меня и приводит в восторг. В истории искусства и граффити существует бесчисленное количество изображений голых женщин. Но присутствуют всего несколько рисунков женской наготы или гениталий, созданных с целью показать женщину деятельной, отразить феминистическую борьбу за свои права, выставить нас в роли субъекта, а не объекта. Почему мужчины могут изображать свой половой орган сколько угодно, а нам запрещают и критикуют такие проявления? На мой взгляд, эта дискриминация очень смешна и выглядит глупой.