В начале декабря в студию Love Life Tattoo с короткими гастролями приезжал украинский татуировщик Никита Брославский. Мы поговорили с ним о его работах и стиле, а также о традициях и эволюции татуировки сегодня.

 

«За барахлом всё ещё приходят, но таким я не отвечаю»: Интервью с татуировщиком Никитой Брославским. Изображение № 1.

 

Никита Брославский

татуировщик

  

Для начала можешь сам охарактеризовать стиль, в котором работаешь? 

Это сюрреализм, психоделика как в графическом исполнении, так и с разнообразными примесями иных техник, но тематически это чаще всего космическая абстракция.

Как ты вообще начал заниматься татуировкой?

В этом деле я всего два года. Долго стеснялся спрашивать у мастеров, как и что делать — сидел дома и втыкал в интернет, учился сам. Сначала учился на бананах, потом на друзьях-халявщиках. Первую татуировку набил на себе, как это все обычно и делают — а самая первая татуировка на другом человеке была какой-то незамысловатой надписью. С тех пор надписи я больше не делал никогда. Впервые в салоне я начал работать только в феврале этого года. Но сейчас я даже рад, что студия случилась не сразу — это бы мне задало так или иначе определенные рамки, а у меня их пока нет.

Когда в твоих работах появился космос? И с чего ты, кстати, начинал? В совсем старых работах я видела даже реализм.

Реализм я делаю и сейчас, а в дальнейшем хочу попробовать смешивать реализм с графикой сильнее. Начинал я с черного цвета, гравюры, а космос появился где-то год назад. Тогда меня попросили сделать в аспиде вставку. Я предложил как вариант сделать космос, девочка согласилась, попытался набить — и вроде бы нормально вышло. Потом попросили ещё, и ещё, и ещё. Сейчас уже космос, честно говоря, немного надоедает, я теперь пытаюсь делать и другие вставки — море, природу, что-то такое, не только космос. Я стараюсь больше экспериментировать.

Кто тебе из мастеров близок? Я вот подумала, не нравится ли тебе Джондикс?

Джондикс, наверное, мне не очень близок — там сплошная геометрия. Из других татуировщиков нравится Томас Хупер, Гай ле Татуер. Ещё с Лёшей Арнаутовым познакомился и сейчас вместе работаю в одной студии, так что он какое-то влияние оказал на меня. 

 

 «За барахлом всё ещё приходят, но таким я не отвечаю»: Интервью с татуировщиком Никитой Брославским. Изображение № 2.

 

Твой стиль трудный? Он кажется прямо супердетализированным. Расскажи, как рисуешь эскизы.

Ну, мне-то самому кажется, что он не супердетализированный — я уже привык так делать. Другое дело, что он намного медленнее, чем олдскул, да и многие другие направления — потому что он со штриховкой, а не со сплошной заливкой. Все заготовки я рисую от руки — и даже геометрию. А с эскизами есть два пути: от задумки или идеи целиком или когда от отдельной вещи строится рисунок. В последнем случае смысл всей истории может сложиться через день, через неделю или даже через год.

Мне кажется, мы больше дружим здесь, в России, друг с другом, чем со всем миром — тот же Хупер дружит с Джондиксом, хотя один в Америке, другой в Испании. Тебе не кажется, что мы в какой-то изоляции? И что думаешь про местных мастеров, есть ли у нас мастера мирового уровня?

Если бы у нас так же ездили по тату-фестивалям, как иностранцы, то тоже бы дружили — это вопрос времени, скорее. Ну и в России, конечно же, есть мастера, которых знают иностранцы — у России есть хотя бы Александр Грим, который очень крутой и довольно известный. Но он особо не афиширует своё творчество.

А как у вас всё обстоит? Ситуация становится лучше со временем?

У нас к татуировке относятся довольно спокойно — в Киеве с татуировками всё совсем нормально, а в Днепропетровске гопники на татуировку всё меньше, чем даже на бороду, реагируют. Я думаю, что всё это дело времени — сейчас на Украине очень много новых мастеров появилось во всех направлениях. Публика понемногу улучшается и меняется, кстати. Если раньше татуировку хотела только молодёжь, то сейчас есть клиенты и постарше. За барахлом по-прежнему приходят, но таким я обычно просто не отвечаю, а в последнее время и такое уже реже случается. Я не делаю надписи, простые вещи — вроде простого цветка или подобного, всякие трайблы и иероглифы. Вот эти иероглифы и трайблы, честно говоря, уже почти и не хотят — а что очень сильно хотят, так это олдскул. Старая школа всё ещё очень сильна.

Когда планируешь открывать свою студию?

Точно не в ближайшие несколько лет — моя студия и так не чужая. Сейчас в ней работает мой брат-близнец. Он тоже рисует, у него получается лучше меня, но он ещё не научился в цвете бить. Многие считают, что мы в одном стиле работаем — он тоже делает гравюру, но у него совсем другие эскизы, он позже на год начал бить.

Что ты думаешь о традициях в татуировке, насколько они важны? И меняется ли роль традиции сегодня?

Я думаю, что традиции важны, но они тоже не вечны. Что будет дальше — чистые стили никуда не денутся, это классика всё-таки. А смешанные стили будут развиваться дальше путем разных экспериментов: неудачные экспериментальные техники просто отойдут.