«Нужно искать собственное призвание»: Интервью с Вадимом Хазовым, создателем мастерской «Велодело»

Мы встретились с Вадимом Хазовым у станции метро «Измайловская» — он выезжал из парка на велосипеде. По дороге в мастерскую — небольшое аккуратное помещение в подвальчике кирпичного дома — Вадим рассказал, что имеет отношение к открывшемуся в Москве велопрокату, а вернее, теперь будет ответственен за починку байков. Мы знали Вадима как человека, который увлечен велокультурой уже много лет.

Из его монолога, предварившего интервью, узнали, что в последние лет 15 Вадим работал в различных байк-магазинах, поднимал им продажи, ремонтировал байки, договаривался с людьми с серьезными деньгами, участвовал в строительстве финансовой пирамиды и соскочил, пока ему не разъело голову. В этом интервью Вадим Хазов рассказал FURFUR о том, как избежать корпоративного зла, какое будущее у фикс-культуры и как оставаться человеком во что бы то ни стало.

Создатель веломастерской «Велодело»

Я слышала, ты занимаешься благотворительностью.

Да, мы с ребятами сняли лагерь в Истринском районе на два дня, привезли туда 150 детей из детских домов и 100 — из обычных школ, разбили их на группы возрастные и устроили там мастер-классы. Потом мы сделали реабилитационную комнату в клинике Сеченова. И со всей этой благотворительностью я понял, что от нее я получаю удовольствие — и стал ездить, общаться с детьми, возить им вещи. Как-то еду туда, с собой везу сумок десять этих вещей, запаренный, и на полпути вспоминаю, что забыл еще в Коломну отвезти вещей. И понимаю, что не возвращаться же 70 километров обратно. Потом подумал, а чего я им эти вещи возить, не начать ли мне им возить велосипеды? Написал здоровое письмо во «ВКонтакте» об этом: давайте старые и ненужные велосипеды возить туда? Короче, за неделю собрал восемь велосипедов и еще 500 долларов, на которые купил еще велосипедов и отвез в Купавну. Зажегся, загорелся этим.

С чего началась работа вашей мастерской?

Я просто понял, что дома я уже не могу этим заниматься. Становилось все грязнее, в полу образовалась дырка от ключа. Плюс я немного вспыльчивый и, если что-то не получается, могу ключ куда-нибудь закинуть, обматерить. Моя собака начинала нервничать. И я задумался о том, чтобы собрать какое-нибудь помещение, тысяч за 10–15. И вот открыл «Велодело», а благодаря этому и сарафанному радио все лето и отколбасил. Я сейчас вижу результаты вот этого всего, времен, как я ходил в эту мастерскую. А я ведь вырезал трафареты, сам ходил их расклеивал по районам — у меня уже две мастерских, и я думаю в этом году остановиться на пяти. Сейчас наступил такой период времени, что у меня все получается, все само как будто происходит. С тем же самым «Банком Москвы», который задумал велопрокат в Москве — не то чтобы я сидел и искал их, просто произошло через общих знакомых, я позвонил человеку, и мне сказали, что ищут подрядчиков.

Как ты собираешься работать с велопрокатом?

Мы собирали часть велосипедов, сейчас еще 500 велосипедов приедет, мы тоже будем собирать, и дальнейший ремонт их на нас. Мы будем работать по факту — ремонт велосипеда и деньги забираем за него. Точно могу сказать, что кареточный узел, например, у них очень слабый и относительно дешевый — разболтается к концу лета уже.

Что насчет продвижения собственной кастом-мастерской?

Я понял, что я не кастомайзер, что мне не нравится делать вот эти длинные лютые велики. Мне нравится городской велосипед. Думаю зимой заработать денег и поехать по Европам с грузовичком, привести сюда винтажных рам и все такое. У меня даже были мысли сделать свой модельный ряд велосипедов. С другой стороны, мы посчитали, сколько при расходах это будет стоить — получилось дорого, значит, мы не сможем это все продать. Палка о двух концах.

А все повернулись на фиксах уже несколько лет как…

Это на два-три года еще, а потом закончится. Сейчас уже многие отказываются от такой системы передач. Мне лично вообще не нравится. Мне нравится, когда ты раскрутил велосипед и катишься — накатом. К тому же фикс — это не только не очень удобно, но и не очень безопасно: ты ставишь велосипед в юз, таким образом смещая центр тяжести, и у тебя момент торможения очень длинный, и, если перед тобой мелькнет машина, ты в нее въедешь. Я на шоссейнике-то неоднократно въезжал — покрышки узкие и скользят. А там у тебя полная фиксация. Кто-то в контактах ездит — там еще можно отстегнуться и вел отпустить. А кто-то вообще привязанный едет. Это уже самоубийство!

Фикс выбирают еще и потому, что это опасно, а оттого круто. А в шоссейниках ничего экстремального нет.

У шоссейников очень высокие скорости. Фикс не даст такой скорости. У тебя курсовая скорость на шоссейнике 45–50 км/ч. И ее можно увеличивать до 70–80, и, если у тебя совсем нет башки и крепкие ноги, ты можешь увязываться за автобусами. Увязываешься в воздушный мешок, где ветер не сдувает, и можешь развивать ту же скорость, что и машина. Так в гонках делают. Вот это интересно. Мне не всегда удается достичь той же скорости, что и троллейбусы, но я стараюсь. Хочу попробовать, но надо на другом велике — собрать себе лютую «пулялку».

А вообще опасность не обязательна. Велосипедисты — очень уравновешенные люди, потому что велосипед снимает напряжение. Это все адекватный народ. Как товарищ Гари Фишер сказал, каждый, кто ездит на велосипеде, — мой друг. Все дружелюбные, приветливые, руками машут и так далее.

Ну нельзя же просто все время кататься на велике и делать вид, что больше не существует ни общества, ни гонки какой-то карьерной, корпоративной, информационной.

Карьерный рост, засиженные офисы, гонка за деньгами — это все не нужно и это все очень сильно увязывает людей. Я тоже мог бы сейчас бизнес начать, и если я его сейчас начну строить тупо ради денег, то я и дела по-другому буду вести. Конечно, мне хочется кушать и отдыхать, но у меня нет стремления ездить на Range Rover и жить в шикарных апартаментах. А у многих есть реально вот такие цели — стать богатым. Надо доносить людям, что нужно искать собственное призвание и к нему стремиться, а не следовать тому, что тебе диктует общество и так далее. Мне не нравятся огромные корпорации, офисы, все эти люди, которые, как рабы там сидят по пять дней и в конце, измученные работой, приходят домой. При этом зарабатывают какие-то 30–50 тысяч рублей — ради чего они там пашут?

Что ты думаешь о Tweed Run?

Прикольная движуха, я хотел в ней поучаствовать.

Но ведь эти ребята очень заморочены насчет атрибутики и по идеологии противоположны тебе.

Ну да, позерство. Просто мне кажется, твид-райд — это определенная группа лиц, которая заранее договорилась обо всем. У меня более панковская идеология, да. Все же как-то самовыражаются. Я вот про одежду и не думал. Я больше выступаю за поездки голышом. В Европе есть уже такие — это забавно, и много безбашенного народа приехало. Где-нибудь у нас по набережным. Под лозунгом «Сплочение велосипедного сообщества». Чтобы люди были открыты друг другу. Ты открыт полностью: «Здрасьте, я Вадик. Гол как сокол».

Ты перевозил велики контрабандой?

В этом году как раз собираюсь устроить лютую контрабанду. Есть знакомые, которые могут мне из Европы это все отвезти. Еще, если везти через нашу таможню, это очень долго и дорого. Хочется привезти интересных европейских брендов. Правильные рули, запчасти, рулевые колонки. 

Почему все едут в велотрипы по Европе, а не по России?

Я, кстати, поддерживаю тему по России покататься — меня очень влечет Краснодарский край и Крым. Да и в сторону Сибири, Урала можно поехать, но там уже нужен какой-то байк серьезный, потому что, по слухам, дорог в Сибири нету. А еще ходят слухи, что там еще с советского времени осталось такое — тебя могут остановить пара джипов. Даже фуры там едут целым потоком, на оружии и так далее. 

А у тебя были ситуации, когда приходилось доказывать сторонникам корпоративной системы, что ты тоже чего-то стоишь? Говорили ли тебе, что ты живешь неправильно?

Мои родители не понимают моего образа жизни. Мой папа военный и все детство мое думал, что я стану офицером — и сегодня я бы стал лейтенантом уже. А я не пошел. Я не хочу быть военным, хотя было «хочешь туда, хочешь сюда тебя устроим?». Мама тоже не понимает до сих пор. Зимой-то я не зарабатываю особенно. Скромно живу. Был период времени, что мы с собакой две недели питались овсяной кашей. Пытались заработать. Квартира была — просто не было еды.

Что должно случиться, чтобы родители поняли, что ты нормальный?

Я не знаю. Для людей их поколения слово «бизнес» непонятное. Я должен приезжать каждые выходные на дачу на хорошей машине и с женой, там копать, полоть и собирать клубнику, тяпать картошку, жарить шашлыки и быть не хуже, чем сосед. 

Был такой момент в твоей жизни, когда ты почти срывался и чуть не шел работать на обычную работу?

Такие моменты происходят регулярно. Я скажу — даже ежемесячно. Когда что-то нехорошее случается (а беда не приходит одна), сразу думаешь: ну зачем мне это, сидел бы работал наемным человеком, получал свои смешные деньги и не рушил бы голову. Бывают такие моменты, что хочется сдаться. Надо их перетерпеть без всякого алкоголя и так далее. Потом происходит перемена видения. У меня был период, я был женат, от меня жена уходила — короче, время депрессии. Я столько всего понял, осознал и пересмотрел, что я даже очень благодарен этому периоду.

Спасает то, что я вроде бы сам себе дал обещание не сдаваться и взял ответственность за детишек из детских домов. Кто, если не я? Мы не только же про велики думаем, а думаем, как вообще перевернуть всю эту систему с детскими домами. Если в Москве все хорошо еще на эту тему, то в паре километров уже все ужасно. У детского дома, допустим, площадь есть в несколько гектаров. На ней тусуется детей 100. Есть все возможности, чтобы сделать футбольное поле — и никто не может это сделать. А, по сути, все, что надо, — это собрать десять мужиков из одной деревни, даже троих — сварщика, тракториста, — купить труб и сварить. Дел — на дня два максимум. Этого никто не делает — вместо этого приезжают в детский дом, ставят пластиковые окна и получают грамоту о блестяще проведенном деле. Ходят кругами вокруг детского дома, потому что им больше делать нечего.

Что бы ты посоветовал человеку, который хочет бросить работать в офисе и начать делать что-то свое?

Соскакивайте.