Человек-Паук: Два дня с лидером «Коррозии металла»

Вы наверняка уже успели обратить внимание на рубрику «Паучье чутье», в которой музыкант Сергей Паук Троицкий оглашает свои прогнозы на будущее. Будем откровенны: рубрика задумывалась как шутка, повторяться мы не любим, поэтому волевым решением после второго выпуска мы эту лавку прикрываем. Накануне этого выпуска стало известно, что Паука взяли. Но наш оракул остается с нами — сегодня вы узнаете, каких жертв стоили нашему корреспонденту эти предсказания.

По телефону мне сразу отвечает знакомый всем интернет-задротам голос: «Давай так, приезжай на презентацию моей книги, например, завтра, там познакомимся. И если ты симпатичная, например, ха-ха, то потом пересечемся с тобой на какой-нибудь угарной вечеринке». Я записываю время и место и в следующие сутки еду на книжную ярмарку ВДНХ. У стенда издательства, где, помимо новинки Паука «ОбрАДно в СССР», публикуются биографии Льва Троцкого и Махатмы Ганди, заметный ажиотаж. В сгущающейся толпе проходит шепот, что, дескать, Троицкий не придет, потому что позавчера будто бы получил по голове. Но Аня Голубева в красном люрексе уже наливает портвейн, на запах стекаются бородачи, книголюбы и бабушки в шиньонах. Посреди этого марева является Паук.

Прежде чем договориться о встрече, я слушаю: о том, что «существуют какие-то непонятные республики, например Вьетнам и негры, которым Советский Союз в свое время помогал вместо того, чтобы разрешить нам джинсы и интернет»; о том, что дед Сергею говорил: «У тебя несколько поколений предков махали кадилом, например, и теперь твое дело — махать хаером»; о том, что Лимонов еще в утробе матери, больной малярией, которую вместе с комарами сбросили немцы в Нижний Новгород, ел фюрерские шоколадки. В конце своей речи Паук непостижимым образом приходит к теме кубинского рома и лимонных долек, и, наконец, беседа с читателями заканчивается. Мы договариваемся о встрече.

 * * *

Вечер воскресенья, я возвращаюсь из тира. «Серафима, ну что же ты не позвонила, мы как раз снимали видео, например», — голос Паука в трубке гулом отзывается в моей голове. Я оправдываюсь, что раньше позвонить, к сожалению, не могла, а сейчас… «Ну сейчас уже поздно, тащем-та, мы приехали на дачу уже. Но у нас будет портвейн, баня, короче, будет адский угар, например, приезжай». Я отказываюсь, говорю, что сегодня как-то уже сил нет для угара и что от такого предложения меня бросает в пот от неловкости. Сергей заливается смехом, и мы прощаемся.

«О, привет, подходи сюда», — в толпе строгих мужчин, одетых в пиджаки, и не вполне одетых женщин стоит облаченный в костюм Сергей Паук и манит меня к себе рукой. Мы находимся у дверей ночного клуба «Белый медведь», который я помню еще со школьной скамьи: мы часто проходили мимо статуи оловянной стриптизерши, возвышавшейся перед входом уже примерно десяток лет. Паук дает пару указаний камера-мену, стоящему у меня за спиной и исчезает в проеме двери, увлекая за собой стриптизерш настоящих. «Пошел», — командует оператор, и Троицкий появляется в проеме в сопровождении двух девиц в корсетах и внушительной Баронессы. «Сергей, что здесь происходит?» — «Отсюда мы отправимся в избирательный участок в Химки. Все вопросы к моему секретарю Ане». Оператор командует «Снято!»

Я сижу в изумрудном «Ровере» Баронессы, она за рулем: на переднем сиденье — оператор Миша с проколотым ухом, я — на заднем, рядом со мной — угрюмый парень Латыш. Справа от меня Паук кричит через окно приближающемуся к нам мужчине в костюме, распоряжаясь рассадкой всех участников действа по машинам: «Иди в мерседес садись!» — «А кто платить будет за мерседес?» — недоумевает чувак. «Я, я буду платить, — досадует музыкант, закуривая. — Ну какая разница тебе, кто будет платить, например. Бог!»

Сергей велит мне записывать, я включаю диктофон и слушаю про то, каким видит Паук наше общество: «Любая барышня из английского эстаблишмента, потомок рода лордов, умеет не только хорошо танцевать и петь, например, допустим, вышивать кружевами, рисовать и готовить еду, например, быть одной из богатейших девушек и одновременно работать в местном ЖКХ. Помогать людям обустраивать свой быт не западло, потому что она внутренне имеет такую крутость, что ей в кайф участвовать в любом процессе: водить автомобиль, управлять самолетом, заниматься спортом. А не просто как у наших барышень главное — выйти замуж за олигарха и ничего больше не делать. Все олигархические героини стремятся заниматься какой-то деятельностью, а не просто быть тупыми дурами, например».

Мы накрепко встаем в пробку, Сергей показывает дорогу и хвалит Путина. «Теперь даже дети во дворе подошли ко мне и сказали: "Сергей, а Путин точно спас стерхов? У него же есть ружья?" Я говорю: "Конечно". Но он только начал их спасать, а мы продолжаем. Для этого мы разводим химкинских лис, например. Соответственно, стерхи увидят, что лисы разбежались, тогда они смогут приземлиться, вить гнезда, пороться и дико размножаться». Говоря это, он вновь закуривает, а я понимаю, что мы еще даже не доехали до Третьего транспортного кольца и то ли еще я услышу. Сергей докуривает пачку.

«Баронесса, у тебя сигарет нет?» — Баронесса молвит, что нет, остальные отрицательно мычат, а мы продолжаем худо-бедно тащиться к пункту назначения. Хотите, говорю, скручу вам самокрутку? «Скрути, конечно, только если это не трава, а то мне еще в комиссии надо с хорошими глазами быть», — смеется Паук. Я кручу, идеолог КТР закуривает, и салон наполняется сладким дымом. «Это что, курительная смесь?» — спрашивает Троицкий, мы с Латышом убеждаем, что всего лишь табак. Паук докуривает и просить скрутить впрок еще.

Дальнобойщик в соседнем ряду включает монструозную попсу, и Баронесса на полную выкручивает «Моя бабушка курит трубку» Сукачева. В салоне устанавливается атмосфера довольного злорадства и умиротворения. Справа от нас, на подъезде к Химкам, вырастает гигантская гора то ли песка, то ли мусора. «А это, кстати, будет Афон», — комментирует Паук. И почти цитирует отрывок из своей книги «Новогодний угар», где в том числе рассказывал о том, что в Кавказских горах строят город, в который переедет вся Рублевка на случай конца света: «Если мы с немецкими чиновниками в Химках построим громаднейшие колбасные заводы, Греции кредиты сможем давать не деньгами, а колбасой и ветчиной. В качестве обеспечения мы у них возьмем Акрополь и Афонскую гору и установим ее в Химках. Если будет наводнение, на Афон-горе в Химках установятся 300–400 тысяч человек, например, спокойно наблюдать оттуда за этим хаосом, а на крыше Института Красоты Баронессы будет помещаться руководство КТР».

Спустя несколько дней вечером раздается звонок. На том конце голос Паука зовет меня на мероприятие, и я отказываю, поскольку намереваюсь отправиться на пробежку. «Напрасно ты собралась бегать в одиночестве, например, потому что, в общем-то, это американщина и порожняк. Надо вот так: набираешь еще дюжину девчонок, например, по максимуму оголяетесь, и вот, в общем, пусть за вами бегает яростный мужик с топором, например». Беру на заметку.