Мужской разговор: Что делать с фанатками, если ты в успешной группе?

Редакция FURFUR решила провести круглый стол, как это принято во всех серьезных изданиях. На мужской разговор мы пригласили шесть популярных российских музыкантов, которые часто гастролируют, и попросили их рассказать о том, как завоевать сердца фанаток и что потом с этими фанатками делать. В круглом столе приняли участие Денис Агафонов и Саша Липский из группы Pompeya, Андрей Касай из группы Narkotiki, Дима Мидборн из группы Tesla Boy, Саша Легчаков из группы Canicool и проекта «Копы в огне» и диджей Дима Японец. Мужской разговор публикуется без цензуры.

УЧАСТНИКИ КРУГЛОГО СТОЛА

Саша Легчаков, Canicool: Серьезное заявление.

Касай: Да! Я тоже ведь играю на басухе. Вы позвали двух басистов! Даже четырех. Вот вы идиоты.

Мидборн: Вот барабанщики — это отдельная тема. Они такие звери, звучат очень жестко. Такие: «Смотри, дорогая, как я могу».

Денис Агафонов, Pompeya: Да, это все хуйня. Меня телка полчаса на «Казантипе» лечила, что все девушки на самом деле любят басистов.

Касай: У меня большая басуха, ребята.

Мидборн: С увеличенной мензурой.

Касай: Мензура, может, там и не увеличена, там головка!

Сколков: Так что говорила девушка?

Агафонов: О том, что все девушки любят басистов.

Легчаков: Это, просто все басисты на самом деле так считают.

Агафонов: Есть девушки, которые любят только басистов. Приезжаешь куда-нибудь, а она уже с другим басистом.

Мидборн: То есть если заболеешь, то уже понятно, от какого басиста это все.

Легчаков: Без басиста телочку снять вообще нереально, поэтому мы с собой одного возим.

Касай: Басисты! Я вспомнил, мать его! Мы были в Питере…

Легчаков: И басисту дали!

Касай: Короче, мы сидим, выпиваем в гримерке, и забегает такая телочка обезумевшая совсем: «У-у-у, где Саша, ваш басист?». Мы такие: «Какой Саша, ты чего?». А еще концерт не начался. И басиста у нас нет. Она такая: «М-м-м». Мы: «Ты наверное пришла на группу On-The-Go?». Она: «Да». А они вчера играли.

Легчаков: Это известная фанатка On-The-Go, которая перетрахалась со всеми, кроме On-The-Go. Все время опаздывает.

Касай: Да, она потом присела такая: «Ну, я посижу у вас тут». Достала коньяк.

Агафонов: В школе, помню, только появилось MTV, клевые яркие клипы, и я думал: «Стану музыкантом — будет много девочек, желательно мулаток». А потом, когда начал заниматься музыкой, понимать все эти механизмы, стало вообще не до телочек.

Легчаков: Смотри, какой расклад. Если парень задумался в школе сделать группу только для того, чтобы иметь много телочек, то он немножечко в лоховой теме. Потому что, чтобы иметь много телочек, нужно купить «Роллс-Ройс» или, я не знаю, сделать что-то еще.

Трабун: То есть не то чтобы это очень выгодно?

Легчаков: По издержкам это не самый выгодный способ.

Касай: Надо задуматься о том, чтобы сделать пиздатую группу, тогда у тебя по-любому будут телочки.

Агафонов: Все-таки это хороший первоначальный мотив.

Легчаков: Если у тебя пиздатая группа, у тебя будет не много телочек, а одна пиздатая.

Липский: Нам надо было всем прийти с телочками просто. Смотрите, типа.

Трабун: Вы когда только начинали, не офигели от первых концертов: «Воу, сколько девушек»?

Агафонов: Мне кажется, что это у панк-групп такое только.

Трабун: Как выглядят ваши фанатки?

Липский: Внешность, возраст?

(Входит Дима Японец.) Дима Японец, Taras 3000: О чем речь? О фанатках, да?

Касай: Расскажи нам про свою главную фанатку, которая за тобой все время ездит.

Легчаков: В Одессе было так: к нам на концерт пришло двенадцать телочек, все одинаково одеты, у них на футболках написано «Пунани». И они заливают такую историю нам, что они фанатки «Копов», что они за нами следят и приехали специально из Киева. Такие самые мрази, опаснейшие, с ней свяжешься — работу и жизнь потеряешь. Мы понимаем, что они чешут, что их нам хозяин клуба снял. И нас просто разводят. А они не колются, они, значит, наши фанатки: «"Копы в огне" лучше всех, вы — крутые». Мы говорим: «Вы — долбаные шлюхи». Представьте, нам сняли шлюх, которые гнали, что они не шлюхи. И мы не знаем, что с ними делать. В итоге мы берем их и как гусей гоним в наш гостиничный номер. А они на такой волне: «Не-не, куда мы идем?»

Сколков: И что в итоге?

Легчаков: В итоге я с одной «пунаней» подотстал, мы там крутили что-то… Но она не кололась все равно. Все время спрашивала: «Почему ты выбрал меня? Ты что-то от меня хочешь?»

Японец: Прикинь, это были не шлюхи?

Легчаков: Это вечный вопрос, мы реально так и не поняли. Потому что нас принимал такой супермодный одесский чувак Ник, и он… Ну, мы его даже не спрашивали… Он — известный разводила, все время устраивает какие-то приколы, подставляет кого-то. Это владелец клуба, у которого есть свои песни, и каждая вечеринка начинается с его трека.

Сколков: Мне парни из «Моторамы» рассказывали, что у них есть агрессивная фанатка, которая ходит на все концерты. Они только приезжают на саундчек, а она уже там.

Касай: Это наверное та, о которой я рассказывал, с коньяком.

Сколков: И после концерта на странице события она жестко обходится с теми, кому концерт не понравился. Защищает группу, в общем. У вас есть такие фанатки?

Японец: Я не читаю эти форумы. Не знаю почему, но у меня есть какое-то странное нежелание… Все места, куда ты приезжаешь первый-второй раз, там состав людей на концерте не сильно меняется. Обычно события делают одни и те же промоутеры, поэтому ты приезжаешь, устанавливаешь контакт с хорошими людьми. Вот шлюх-фанаток у меня не было.

Мидборн: У нас как-то была поездка, три-четыре города — Красноярск, Казань, Уфа… Была девочка, которая достала наши телефоны и путешествовала за нами по городам. Пришла на саундчек в Казани. И уже в Москве после тура мы отдыхаем, она звонит: «Давайте выпьем кофе». Причем она ничего была так, ей было больше двадцати. Так что никого бы не посадили.

Агафонов: У нас был смешной случай с Ижевском, когда к нам на концерт пришла очень маленькая девочка, лет, наверное, десяти-одиннадцати… Она отправилась на концерт с мамой или папой, потому что несовершеннолетняя. Зашли в гримерку составом из трех-четырех детей с родителями, попросились сфотографироваться. То есть, оказывается, поклонники-лилипуты у нас тоже есть. Кстати, на одной девочке была футболка с Севидовым!

Касай: Я тоже думаю, что Поко.

Японец: Это после того как у Антона появилась телочка, Поко сразу стал популярнее.

Легчаков: Правило — не свети свою телочку! Максимально не свети ее или все время делай такую историю, что ты расстаешься с ней.

Японец: Типа: «Она же не понимает! Тяжело жить с артистом, сердце стремится к нему, а он все время в разъездах». Блин, серьезно, у меня именно так. Мучается со мной.

Трабун: Как ваши девушки относятся к фанаткам?

(Все нервно смеются.)

Касай: Моя девушка — менеджер нашей группы, она гоняет с нами.

Японец: Тебе повезло.

Касай: Да у меня давно уже не стоит, тридцать почти.

Японец: Та же хуйня. Шутка. Но вообще я хочу сказать, что лайфстайл музыканта — самый разрушающий, который может у человека быть.

Касай: Для отношений?

Японец: Для отношений тоже. Если ты занимаешься музыкой, то музыка — это обычно единственное, что в твоей жизни происходит. Тебя это двигает вперед, поэтому для тебя это нормально. А вот все, что вокруг — люди, алкоголь, сбитый график, гомосексуалисты… Это все очень разлагает.

Легчаков: Меня ничего не спрашивает девушка по поводу гастролей — это зона лишняя для обсуждений…

Агафонов: Как договоритесь — если все официально, она тебе доверяет…

Касай: Давайте лучше про автографы на сиськах! У нас вот как — если девушка просит расписаться на груди, мы ей говорим: «Ты ее покажи полностью», — потому что иначе это не имеет никакого смысла.

Японец: Потому что надо увидеть, красивые сиськи или нет. Если окажутся некрасивые потом, это же дискредитирует твою подпись.

Липский: На некрасивых надо расписываться как курица лапой. А на красивых аккуратно.

Касай: И так получается, как курица лапой — потому что пьяный уже. Самый шик вокруг сосочка.

Легчаков: Это миф, что круто расписываться на груди у телочек. Ты ничего не чувствуешь, расписался и расписался. Не встает. Прикол расписываться на сиськах я не понял. Я тоже думал: «Да, сейчас распишусь на сиськах». Подписал, и что дальше? Это штамп, который не работает.

Касай: Все фигня, чувак, на самом деле автографы — это вообще чушь. Но если уж она просит расписаться на груди, пусть покажет ее.

Японец: Самое главное — сразу поставить себя так, что ты ни на чем другом не расписываешься.

Трабун: Вы все на сиськах расписывались?

Липский: Я — нет.

Легчаков: Саня, ты не много потерял, вот распишешься на сиське и подумаешь: «Ну и что?».

Липский: Я просто посмотреть на сиськи хотел бы.

Легчаков: Отрабатывает роль задрота. Я видел раз пятьдесят, как он на сиськах расписывался.

Трабун: Я видел, как фанаты Саши Липского расписывались у него на груди.

Липский: Это было в Питере, и писали не фанаты, а коллеги, пока я спал. Надпись «Люцифер», на одной щеке «Юг», на другой «Восток», а вот здесь вот «Додик» — это не автографы. Я просыпаюсь с утра и говорю: «Смотрите, мне диджей Коля Фаник написал здесь „Фаник“», мне говорят: «Дебил, здесь „Додик“ написано».

Японец: А я как-то зашел в «Республику», а у девочки-продавца на плече татуировка Electric Lady. Я говорю: «Это то, о чем я думаю?», она: «Да, мне так нравится Tesla Boy».

Легчаков: Фанатки с татуировками решают.

Мидборн: У нас уже три фанатки с нашими татуировками как минимум.

Легчаков: Сейчас уже не круто иметь татуировки на плечах, ключицах, руках. Вот все рэперы, чтобы отличаться, делают татуировки на лице: Лил Уэйн, Лил Би, Гуччи Мейн. И если фанатка хочет отличаться от других фанаток группы, она должна сделать логотип группы у себя на лице. Это высочайший подтвердеж.

Трабун: А вы никогда не разводили фанаток на какие-то полезные для вас дела?

Агафонов: Типа кредит в «М-Видео»? Или в квартиру прописаться?

Японец: У меня есть гражданская жена под Хабаровском. Там семь человек в квартире прописано. Почему-то она вписалась в мою квартиру в Москве, не понимаю.

Липский: Потому что о вашей квартире на The Village писали.

Касай: Ну, когда организационная хуйня какая-нибудь, то просим иногда, конечно. Студенток афиши себе в институт повесить и так далее. Ну это же нормально.

Японец: Тут важно понимать — групис или фанатки. Потому что фанаты и фанатки — это люди, которые разделяют твои взгляды, с которыми ты можешь поговорить, они тебе могут помочь. Это адекватные люди. А когда ко мне подходят групис — я не знаю, что делать. Я не могу дать им то, что они хотят, и очень теряюсь. Но, конечно, случалось всякое. Моя любимая история, как меня вели смотреть Оперный театр в Новосибирске за полчаса до вылета моего самолета. Организаторы меня поймали за шкирку на выходе из клуба: «Ты куда?». Я говорю: «Я иду смотреть Оперный театр» — в футболке в сорокаградусный мороз. Меня фанатки просто выносили, я лежал на сцене, а они подошли: «Пойдем с нами пить водку и смотреть Оперный театр» — в пять утра. После этого я понял, что вот такие фанаты тебя до добра не доведут.

Липский: В Ижевске меня как-то вели фанаты в аэропорт с бутылкой водки в руке. Я упал перед милиционером, и меня не хотели в самолет пускать. Потом я проснулся в самолете при посадке, а потом в аэроэкспрессе. И я не знаю, в какой из этих разов мне было хуже. Ижевск — очень пьющий город, там хорошо, но тяжело.

Японец: А стал бы фотографироваться, когда она лежит в одежде, а ты голый ее обнимаешь?

Легчаков: Подожди-подожди, я понял, какая лучшая фанатка в мире. У нее твой портрет на футболке, но она тебе не дает. Она, такая, морозит тебя: «Слушай, я не могу встретиться», — ходит с твоим лицом на груди. — «Не могу, занята. Дико тебя хочу».

Липский: У нас была во Вьетнаме лучшая фанатка — французский звукорежиссер Оливье, брутальный мужик, который — на третий день выяснилось — был геем. И было жутко смешно, потому что у Дениса случился понос, он сидел в туалете. Он выходит и говорит Оливье: «You know, my ass is on fire» («У меня жопа горит». — Прим. ред.). Оливье такой: «О-о-о!»

Агафонов: Лучшие фанатки — азиатки.

Японец: Телки с татуировками еще, это очень круто.

Агафонов: Хочется, чтобы было больше мулаток, вообще поразнообразней палитра. Азиатки, мулатки — они очень красивые. Вообще когда много девушек — это прекрасно.

Фотографии: Леша Орлов