Путь в никуда: История путешествия в 7 тысяч километров без рубля в кармане

Сквозь шорох покрышек

день сменяется вечером,

и я еду с другим человеком

в другие места. Куда

ехать — всё равно, решил

лишь, что не буду спать

несколько дней, чтобы

забраться подальше. 

В мою голову моментально попала мысль о том, как зверски круто было бы раскатать такую дорогу на своём стареньком скейте. Скейта у меня нет, и кататься я толком не умею. Это фото стало триггером моего трипа. Не знаю, в поисках чего я отправился, но всё — ключ повёрнут. Бабушка снова будет переживать, а меня всё куда-то несёт. Идиот! 

Очерчивая взглядом геометрию потолка, вспоминаю, что не могу уснуть уже пять часов. Наверное, все глупые поступки начинаются примерно с таких обстоятельств. Я прохожу на кухню, беру упаковку старого печенья, снова переступаю порог. Слетая с пролётов от тяжести рюкзака за спиной, ловлю себя на мысли о том, где проведу сегодняшнюю ночь. Встречная женщина показывает мне пальцем на выход из города. 

Первый водитель сменяется вторым, второй — третьим. Всё крутится, всё раскалённым порохом взлетает вверх. Цыгане уговаривают меня сесть к ним в тачку, попутно задавая вопросы о наличии паспорта. Верующий учит любить. Рыбак, вылетая из фуры, бежит со мной в поле воровать кукурузу. Хохочет, будто снова 17.

Сквозь шорох покрышек день сменяется вечером, и я еду с другим человеком в другие места. Куда ехать — всё равно, решил лишь, что не буду спать несколько дней, чтобы забраться подальше. Рассказываем истории. Ночь нависает над головой, и рация сообщает нам о том, что поблизости раздаются выстрелы. С улыбкой на лице водитель поворачивается ко мне и говорит: «Тебе выходить, дружище. Мне надо в город».

Делать здесь нечего, и я закрываю за собой автомобильную дверь, оказываясь в кругу пацанов с пистолетами. Вспоминая о своём обещании не спать вкупе с резким отсутствием желания превратить свою голову в дуршлаг, двигаю ногами быстрее из этого места, иногда выставляя руку в надежде, что кто-то захочет подвезти меня посреди ночи среди этого криминального сумасшествия. Так я прохожу весь ночной город пешком по объездной. Не находя в себе сил, ложусь на землю, положив рюкзак под голову. Внезапно проезжающий мимо патруль с мигалками придаёт мне желания свалить отсюда поскорее. Встаю и продолжаю пьяной походкой идти дальше. Не помню, когда и как я оказался в машине с водителем. Всё движется, мы оставляем за собой полоски от шин. Я прошу его «остановить где-нибудь здесь», выхожу из фуры и падаю в ближайшие кусты.

Пограничники говорят мне,

что уже поздно и теперь

переход открыт только для

дальнобойщиков, которые

могут пересекать рубеж

лишь в одиночку. Брожу

вдоль горной реки

в поисках ночлега. 

Очнулся через полтора часа от капель дождя, падающих на голову. Спешно хватая вещи и кое-как натягивая дождевик на голову, я снова выбегаю на трассу и тяну руку. Капли сменяются ливнем. Усталость превращается в сражение. Поток водителей уносит меня, до нитки мокрого, подальше отсюда. Я сажусь на лестницу и утыкаюсь уставшим лицом в ладони. Каждый водитель — это новый экшен. Мы ломаемся посреди трасс, у нас кончается топливо. Мы чиним, крутим. Мы материмся и стоим на трассе, выпрашивая солярку у встречных машин. Валим всё дальше, оставляя за собой полное отсутствие нас самих. 

Вечереет, и я нахожу себя на границе. Пора. Прощаюсь с очередным человеком, которого больше никогда не увижу. Пограничники говорят мне, что уже поздно, и теперь переход открыт только для дальнобойщиков, которые могут пересекать рубеж лишь в одиночку. Брожу вдоль горной реки в поисках ночлега. Найдя сносное место у воды, слышу шум и, оглянувшись, вижу стремительно приближающуюся стаю собак. У нас с ними с детства не заладилось, поэтому дипломатически урегулировать вопрос я не решился. Путь отступления был только один. 

Погружая свою обувь в ледяную воду, с каждым шагом чувствую, что отдаляюсь. Я бегу так быстро, как это только возможно с мокрыми ногами и огромным рюкзаком за спиной. Падаю в ромашковое поле и ловлю одышку. Нижняя часть моей одежды насквозь мокрая. Я такой весь из себя гурман, ощущаю жизнь острее перца чили. Уже темно — я понимаю, что неплохо бы поискать альтернативу ночёвке здесь. Делаю круг, возвращаясь к границе. Чудом встречаю там дальнобойщика, с которым ломался на трассе. Вот это встреча. Он решительно настроен помочь мне, и мы трясущимися руками открываем кузов фуры. Сейчас я буду нелегально пересекать границу. Стуком сердца бы себя не выдать.

Страх сжигает всё несущественное и временное. И ты под завязку забит фейерверком этой секунды. Сидишь себе в кузове, присыпавшись бананами, и ждёшь, что будет дальше. Дыхание по ребрам скатывается, сердце претендует на роль барабанщика года. В секунду становишься бизнесменом, заводишь детей и умираешь. Получаешь подполковника и поднимаешь «за службу». Свет фонарика скользит вдоль кабины. Мы наконец пересекаем границу.

Решаем идти вместе

ближайшие 600 километров.

Нам холодно и страшно.

Мы грязно шутим и много

отжимаемся, чтобы скинуть

хоть немного дрожи.

Мы нелепо танцуем

посреди пустой трассы.

Я открываю глаза в коммуналке одного из спальных районов. Напротив меня сидит девушка, которую я вижу впервые. Она, склонив голову набок, с интересом меня рассматривает. Закрываю глаза обратно и пытаюсь вспомнить, где я и что происходит. Мы, не спрашивая имён друг друга, весь день поём песни под гитару. Такой себе перформанс. 

Плотность событий в ритме такого существования очень высокая. Ещё вчера ты был нищим и не ел несколько дней, а сегодня ты поднимаешь стакан самого дорогого коктейля в самом престижном кафе города. Глубокой ночью меня высаживают на абсолютно глухом участке трассы. Безуспешно прождав несколько часов, я замечаю впереди силуэт, движущийся прямо на меня. Вокруг ни деревьев, ни домов. Я готовлюсь к плохому исходу.

— Автостопщик?

— Я и сам не знаю.

— Ну, на трассе голосуешь, значит, автостопщик. Я вот тоже такой же. Только два дня назад палатку в лесу ставил, думал, отосплюсь наконец. Отоспался, ***** [чёрт побери]. Ничего понять не успел, как по голове чем-то прилетело. Очухался утром уже — вещей нет, денег нет.

Спустя несколько минут мы уже смеёмся во весь голос, будто знакомы всю жизнь. Шесть градусов по Цельсию в тот момент создавали превалирующее желание идти пешком, а не стоять на месте. У меня из вещей только шорты и кофта, у моего нового приятеля и второго нет. Решаем идти вместе ближайшие 600 километров. Нам холодно и страшно. Мы грязно шутим и много отжимаемся, чтобы скинуть хоть немного дрожи. Мы нелепо танцуем посреди пустой трассы. Ставим рюкзак на землю и прячемся за ним на корточках от фур, оставляющих после себя ледяной ветер.

К концу этого текста я оставлю слишком много деталей. Фотографии не всегда соотносятся с текстом, ситуации недостаточно ежедневны, каждый момент абстрактен, как дым. Каждый день ты сталкиваешься с голодом и потребностью в ночлеге. Каждый день с тобой происходит неимоверное количество тяжёлых и исключительных вещей. В этом хаосе существует порядок. За бесконечным разнообразием скрывается структура. Самые опасные на первый взгляд водители — самые заинтересованные в жизни. Претенциозные адепты «старой школы» убеждены, что ты должен жить в армии и на заводе. Человек, отсидевший 15 лет в тюрьме, подвозит тебя лишние 100 километров. Рэкетир жмёт твою худощавую руку своей огромной и говорит о том, что нужно быть очень смелым, чтобы решиться на такое. 

Не понимая зачем, прошу

очередного водителя

остановиться и иду пешком.

Шея обгорает на южном

солнце, плечи ноют

от тяжести рюкзака.

Я прохожу маленькие

деревушки и знакомлюсь

с местными жителями.

Мы влетаем прямо в город с бывшим наркоманом. Обгоняем автобус, выбегаем из машины, и он, кидая мне мои вещи и деньги на проезд, кричит мне слова прощания. Только потому, что так быстрее и до ночи я смогу добраться до леса, где можно поставить палатку. Этот человек подобрал меня после того, как я пять часов простоял на трассе, обгорая под солнцем. Ноги подкашивались, воды не было — я просто показывал пустые бутылки проезжающим машинам в надежде, что кто-нибудь сможет помочь мне. Кстати, за проезд на автобусе тогда так и не вышло заплатить — разболтались с водителем, и он сам дал мне денег в дорогу. За весь этот акт насилия над собой я работал несколько раз — убирался в отеле, делал рекламу для сайта отеля, был официантом и лепил фотографии для фирмы, сдающей туристическое снаряжение в аренду. Еще однажды я кидал пустую шляпу посреди оживённой площади и ставил акробатические номера — удалось собрать сумму, чтобы купить немного еды для ребят. На корабле помогал, но это был мой интерес, не за деньги. Я по сей день с улыбкой вспоминаю каждого человека, который помог мне в пути. 

Не понимая зачем, прошу очередного водителя остановиться и иду пешком. Шея обгорает на южном солнце, плечи ноют от тяжести рюкзака. Я прохожу маленькие деревушки и знакомлюсь с местными жителями. Встретившийся по дороге пёс крадёт у меня последний початок кукурузы, который мы впоследствии съедаем пополам. Жмём друг другу лапы и проводим весь день вместе, воюя за мои кроссовки и бегая наперегонки. По пути встречаем деревушки, помогаем дедушкам штукатурить заборы и доставать «вон того кота» с ветки бабушкам. Все с улыбкой слушают нас и всячески помогают. Нам здорово, и мы счастливы, что есть друг у друга в эти секунды. Любопытные туристы собираются вокруг и слушают мои истории. Суют деньги. Я вежливо отказываюсь и улыбаюсь каждому человеку, что находится в этот момент со мной. К ночи мы добираемся до вершины горы и кидаем палатку. Поспать почти не удается — всю ночь сильный ветер так и норовил перевернуть мой тент. Деревьев рядом не было, и изготовить колышки до наступления темноты я не успел. Пришлось держать палатку изнутри. Утром я теряю своего нового друга и продолжаю путь один. 

Я трясусь от холода у бензоколонки, ныряю в самый шикарный бассейн в городе. Проснувшись очередным утром от голода, я обнаруживаю небольшую деревню неподалёку. Спуск занимает у меня около трёх часов, и я наконец-то с разбитыми ногами и грязной головой добираюсь до деревни. Спасён. Стучусь почти в каждую дверь и прошу налить мне воды. Играю с деревенскими пацанами в футбол. Сижу на крыльце одного из домов и сушу свои кеды, когда меня встречают ребята из Словакии.

Не проходит и десяти минут, как мы вместе разрезаем улицы, двигаясь к кафе, в котором они предложили покормить меня. В кафе я знакомлюсь с Джейд. Она из Франции и передвигается по миру уже пять лет, просто меняя место работы в разных странах. Джейд предлагает мне ужин в обмен на помощь с уборкой в отеле, и я соглашаюсь. Сидя в багажнике автомобиля и свесив ноги вниз, мы катим к отелю. 

Это было неподдельно

искреннее время. Каждый

день я просыпался на полу

каморки с новым человеком,

чей выходной день сегодня.

Каждое утро предполагало

за собой появление в моей

жизни ещё одного

незнакомца, и мы проводили

вместе весь день.

Я мою полы и слышу, как сзади открывается дверь. Повернувшись, оказываюсь лицом к лицу с человеком, который стал мне чуть ли не ближе всех. Его зовут Сандро, и он из Чикаго. За десять минут наши ладони оказываются полностью раскрытыми, и мой новый друг говорит, что я могу остаться и жить вместе с ним. Я впервые за четыре дня принимаю душ в его номере. Следующие несколько дней я проведу, убираясь в отеле и готовя комнаты к приходу туристов. Когда хозяина не было на месте, я спал прямо здесь, в остальных случаях разбивал палатку неподалёку. Я рассказываю Сандро о своей эфемерной идее — оказаться на месте с фотографии. До утра мы, закинув ноги на стол, решаем на кухне, почему грустить — это классно. Знакомимся с ребятами, практикующимися в скалолазании и проводим целые дни вместе. Каждый день добираемся попутками до нового места, ищем подходящую скалу, которую было бы интересно покорить. Задерживаемся там до самой ночи, а потом ищем дорогу обратно. Иногда у нас получается.

Моему новому другу пора, и вот я снова в голове обёртываю лентой образ человека, которого могу больше не увидеть. Мы горячо обнимаемся, и Сандро желает мне удачи с моими поисками мест с фотокарточек. Вдохновлённый моими историями, он решает добраться до аэропорта автостопом. Мы делаем ему табличку с названием города. Я смотрю на его удаляющийся силуэт. Надеюсь, увидимся, друг.

В эту же ночь приезжает хозяин, и становится понятно, что больше ночевать в отеле и даже рядом с ним я не смогу. Поэтому ночью я снова остаюсь в «нигде». Захожу в ближайшее кафе в поисках интернета и встречаю там Ану. Она не из этих краёв, но работает здесь официанткой. Ана кормит меня за счёт заведения. Мы знакомимся, и ребята предлагают мне жить вместе с ними, чтобы помогать по работе. Я незамедлительно соглашаюсь и в этот же вечер иду на новое место ночлега, распевая песни с моими новыми друзьями.

Это было неподдельно искреннее время. Каждый день я просыпался на полу каморки с новым человеком, чей выходной день сегодня. Каждое утро предполагало за собой появление в моей жизни ещё одного незнакомца, и мы проводили вместе весь день. Кто-то даже говорил по-русски, но очень редко.

Мы снова собирались незнакомцами ночью на лестнице у кафе с непонятным названием. Включали на проекторе какой-нибудь фильм и смотрели. Десятки людей без имён. У кого-то завтра самолёт, кто-то понятия не имеет, где он будет завтра, кто-то даже забыл о подгоревших блинах у себя дома. Все наизнанку живут. Ты, встраиваясь, пропадаешь в каскаде точно таких же людей. Плотно сжимаешь ладони, чтобы молодость не просыпалась сквозь пальцы.

Мы пакуем наши рюкзаки,

прощаемся с ребятами,

успевшими стать теми,

о ком ещё не раз расскажешь

на кухнях, и движемся

дальше. Мы ловим машины,

попадаем в аварии

и кружимся в облаках. 

Это место было нашей тихой гаванью. Языковой барьер пропадает — объединённые молчанием люди с пледами появляются, чтобы в эту секунду быть вместе. Ана говорит мне о том, что ей здесь не нравится. Сегодня она полдня не могла разговаривать по непонятным причинам. Мы решаем убежать. Помню, как спросил Ану о том, переживает ли она за то, что с нами будет. Закатила глаза и, смеясь, толкнула меня ладонью в лоб. Мы пакуем наши рюкзаки, прощаемся с ребятами, успевшими стать теми, о ком ещё не раз расскажешь на кухнях, и движемся дальше. Мы ловим машины, попадаем в аварии и кружимся в облаках.

Не смогу сказать, сколько крыш над головой мы сменили за это время, во сколько переделок мы попали и сколько раз мы находили себе еду. Иначе пришлось бы писать целую книгу. Мы то поём в дезодорант, то сосредотачиваемся на поисках скейта. Мы при любой возможности стараемся делить на ноль. Горизонт открывает перед нами водную гладь. В порыве пароксизма я снимаю свой рюкзак, прыгаю в воду и гребу, в исступлении гребу что есть мочи вперёд. Потеряв наконец силы, я расслабляю всё тело. Лежу на волнах. Пару месяцев назад я переступал порог своего дома с абсолютно пустым карманом. Сейчас смотрю, как чайки разрезают небесную твердь, лежа на волнах где-то совсем далеко. Закрываю глаза, позволяя релаксации волн нести меня к берегу. С ума бы не сойти. Разве так бывает, ребята? Такого просто не может быть. 

Сейчас, начиная делать наброски на этот текст, я сижу на полу квартиры с полуоткрытым балконом. Мы живём в самом центре города компанией из девяти человек. Холодный ветер треплет мне беспорядочно отросшие за этот путь волосы. Я поднимаю голову выше и вижу два путающихся в пространстве силуэта. Ана кружится в танце, заливаясь звонким смехом. Ритм стёрт. В затылок смотрят пять тысяч километров. Я не знаю, что будет завтра. Опускаю глаза в телефон и вижу сообщение от Сандро. Он спрашивает о том, жив ли я и всё ли в порядке. Он спрашивает о месте с фотографии. До встречи в Чикаго, Сандро.