Вряд ли в уходящем 2016 году кого-то ещё возможно эпатировать термином «секс-вечеринка», хотя Москва с её претензиями на статус одной из глобальных столиц в этом смысле до сих пор сохраняет трогательное целомудрие. Это по-своему странно, потому что вообще-то оргии уже давно стали чем-то до неприличия нормальным, в расписании западных бобо заняв место где-то между вечерней йогой, сеансом у психотерапевта и аяуасковыми каникулами. 

Единственную внятно заявленную серию оргиастических пати в Москве проводит команда Pop Porn Party. Судя по вводным данным, всё тоже очень даже комфортно — со всем знакомой площадкой, строгим фейсконтролем, относительно высокой стоимостью входного билета и японскими презервативами, гарантирующими, что внутри вы увидите только счастливых и здоровых представителей среднего класса. Для того чтобы проверить эту гипотезу и удостовериться, что Москва — это не третий Рим, а второй Нью-Йорк, мы послали на последнюю в сезоне, предновогоднюю kinky party девушку из The Village, с гордостью согласившуюся на титул самого несексуального корреспондента в городе (но пожелавшую сохранить анонимность).

 

 

Девушку кукольных

пропорций окружили

несколько человек.

Сквирт-мейстер, мужчина

в чёрной футболке,

методично работает

пальцами, не забывая

подливать розовой смазки.

 

 

 

 

 

 

 

 

На секс-вечеринку я закономерно опаздываю, подъезжая к клубу «Конструктор» к двум часам ночи, ожидая увидеть очередь из людей, прячущих под шубами в пол бельё из Agent Provocateur. Но вокруг тихо и пусто, два охранника в камуфляже скучают на входе. Робко сообщаю о том, что должна войти по спискам, но на меня смотрят непонимающе: «Вы, наверное, что-то перепутали, тут ничего нет». Неуверенно выдавливаю, что иду на секс-вечеринку, и сезам открывается. 

На входе с непривычки поражает количество практически голых людей. Дресс-код в эту субботу не самый очевидный — all white, в голове весь день мелькали образы с рейвов Sensation. Я честно попыталась найти в шкафу хоть что-то одновременно нужного цвета и раскрепощённое, но в итоге остановилась на кружевном белоснежном платье, в котором впору хоронить девственниц. За это сразу получаю укоризненный выпад от парня на фейсконтроле в одних трусах и нацепках на сосках: «А почему это вы такая неэротичная?». Апелляция к спискам и вообще рабочей миссии спасает от необходимости покупать бельё в импровизированной лавке на входе.

Пока мне всё действительно нравится за счёт сходства с настоящей новогодней ёлкой. В гардеробной зоне гости спешат сменить свою обычную одежду на секс-аутфиты и сдать куртки в гардероб. Вспоминаю, как в детском саду мама помогала мне нарядиться в костюм снежинки и обмотаться мишурой, чтобы уж точно блистать ярче всех. Заходим на танцпол. На полу раскиданы белые бумажные клубы и блёстки, на большой сцене отплясывают две дивы в сияющих костюмах с огромными шляпами на головах, несколько гетеросексуальных аккуратно целуются в танце. Готовлюсь язвить, но прохожу чуть дальше и вижу закрытые прозрачными балдахинами белые диваны, на которых — джекпот — происходит секс. Кажется, коллективный!

Скажу сразу: мне никогда не доводилось наблюдать секс со стороны вживую, ждала этого момента, как первого визита на избирательный участок, так что, застыв у балдахина, пытаюсь выглядеть не слишком навязчивой. Красивый мускулистый мужчина из фильмов Ксавье Долана технично пыхтит над своей спутницей в миссионерской позиции, чуть поодаль пышная дама в ярко-красном белье и чепчике медсестры уверенно скачет на субтильном юноше — оппозиция, вполне достойная хорошего порноролика. 

Избрав политику неприсоединения, возвращаюсь ближе к танцполу. Там — вот это да — не кто иной, как Сергей Степанищев, автор моей любимой (к сожалению, переставшей обновляться) философской рубрики на FURFUR. Рядом играющая сегодня сет супруга Кэт — длинноволосая валькирия в действительно эротичном боди и с цепочкой жемчужных бус на шее. Сергей очень быстро входит в раж, рассказывая про какой-то съезд представителей объектно-ориентированной онтологии в Сеуле. Разобрать детали очень сложно из-за близости динамиков, но это хорошо — я здесь на задании, а иначе бы слушала и слушала весь остаток ночи. Пора двинуться дальше в поисках секса. 

В узком зале потемнее (и с музыкой потише) можно курить и оборудовано место силы — сквирт-зона, неподготовленному зрителю напоминающая хирургический стол. Девушку кукольных пропорций окружили несколько человек. Сквирт-мейстер, мужчина в чёрной футболке, методично работает пальцами, не забывая подливать розовой смазки. Судя по сжимающимся пальцам на ногах, вполне эффективно. Лысоголовый товарищ в чёрном пиджаке играет роль ассистента и заботливо подносит чистые салфетки, ещё одна раздетая красотка в это время смачно засасывает пациентку. 

Пока я наблюдаю за этим немного механическим процессом, подходит неприлично красивая девушка в кожаной сбруе во всё тело и меховой накидке: «Мне тут очень нравится, скоро вот тоже пойду в сквирт-зону, хотя, если смотреть со стороны, ничего возбуждающего в этом нет. Но, когда ты попадёшь на стол, ощущения совершенно иные». На лице у неё маска, запутавшаяся в длинных белокурых волосах. Спустя пару минут приветственного разговора она чувствует в себе уверенность потрогать меня за грудь через плотную материю платья. Пытаюсь не выглядеть смущённой и в ответ провожу пальцем по её груди, старательно избегая сосков. «Ты такая красивая, пусть и в закрытой одежде, — вздыхает она. — А я вот жутко переживала, перед тем как сюда прийти. Думала, выгляжу страшно уродливо, плакала весь день. Но, слава богу, мой романтический друг уговорил». Романтический друг, взрывоопасная смесь Алексея Кудрина и Бориса Гребенщикова с кожаными браслетами, не теряет времени на разговоры и сразу переходит к тактильному изучению моей груди. Самое время затеряться в толпе. 

Присаживаюсь на диван, где двое образцовых посетителей клуба «Три обезьяны» занимаются ленивым оральным сексом. К ноге одного из них пристроился мужчина в кожаных ремнях, обволакивающих всё его тело, и с энтузиазмом обсасывает пальцы на ногах квир-красавца. Не могу оторваться — это, кажется, уже больше про любовь, чем про эротику. По левую руку — девушка в нарядном голубом белье, возможно первый человек на вечеринке, которому очевидно некомфортно. Пытаюсь выяснить почему: «Привет! Меня зовут Наташа, я здесь в первый раз. Ты, наверное, тоже. Блин, я так нервничаю, ты не представляешь». В ответ получаю лишь презрительный кивок. С такой же реакцией сталкивается и самец, попытавшийся подкатить к ней минут пять спустя. Похоже, это её первый и последний раз на подобных мероприятиях. 

 

Немного притомившись, возвращаюсь в сквирт-зону,
где ко мне подходит девушка в простеньком чёрном платье
и мило спрашивает, можно ли меня поцеловать. Несмотря
на непроходящее равнодушие к лесбийским контактам,
я, помявшись, соглашаюсь. 

 

Решаю перехватить православного клюквенного сока на баре, где вполне конвенционально воркуют парочки (и вроде бы затевается куннилингус), ко мне подходит красивый худой блондин в очках, его зовут Никита. Белая рубашка лихо перевязана узлом на середине живота, снизу — только прозрачные обтягивающие трусы. Стараюсь не обращать внимания на последнее, спрашиваю о его жизни и планах на вечеринку. «Вообще сначала я учился на культуролога, потом на искусствоведа, а затем ушёл в маркетинг, но, конечно же, не потерял тяги к исследованию трансцендентных материй. Вот сюда я пришёл, потому что хочу расширить границы восприятия своего тела. Я гетеросексуал, но, кажется, смогу открыть новые грани своего гендерного восприятия в свободной обстановке. Секс, вопреки пуританским представлениям, самый чистый и трансцендентный опыт, доступный человеку без дополнительных стимуляторов», — красиво рассказывает Никита.

К четырём часам основной танцпол расцветает, так что, заказывая очередную бутылку воды, я быстро схожусь в смешном разговоре с холёным парнем в хлопковых белых боксерах и тонкой сбруе такого же оттенка. «Представляешь, захожу я сюда в одних трусах, короче, а мне отказывают на входе и заставляют покупать эту штуку, — возмущается Иван, потягивая яркий коктейль из трубочки, — но вообще я сюда с папой пришёл». Смотрю на него непонимающе, пока он удаляется отплясывать в самую гущу. Возможно он, конечно, имел в виду слово «пара», а громкая музыка всё заглушила, но предпочитаю думать, что кто-то в этом мире действительно ходит на оргии со своим отцом. 

Пока я делаю перерыв после насыщенных социальных интеракций, мимо снуют люди в действительно крутых карнавальных костюмах. Здесь и папа римский в тиаре, и кто-то, похожий на принца Файзула, и отряд ку-клукс-клана, и даже адепт post-soviet aestetics в длинных гольфах и дорогих кроссовках, сдобренных фуфайкой из набора одежды российского новобранца и свободными трусами, которые вы точно не наденете на первое свидание с симпатичной девушкой. Мужчины в массе проявляют более творческий подход при создании образов, многие даже не стремятся выглядеть сексуально, что скорее подкупает. Девушки же предпочитают действительно красивое и дорогое белье, изредка приправляя его аксессуарами из медсестры или школьницы — об эре деобъективации остаётся только мечтать. 

Пока я задумчиво зависаю где-то вблизи танцпола, в моё личное пространство вторгается коренастый парень в сером свитшоте, очках лучших времён Пикника «Афиши» и кожаной маске, отодвинутой на лоб. Его зовут Вадим, и он здесь выглядит ещё неуместней, чем пришедший со мной друг в найденной в последний момент белой толстовке. «Если честно, мне здесь не очень нравится, какие-то все напряжённые… Да чего ты? Парень есть? Ревнивый? — смеётся он, пока я пытаюсь вернуть дистанцию между нашими телами. — Я недавно приехал из Швейцарии, вот там, конечно, оргия — это оргия. Заходишь и сразу попадаешь в какой-то сексуальный водоворот, все очень раскрепощённые. Ну и тут тоже есть красивые девушки, конечно. Но для России — это новая вещь, ещё никто не привык». К сожалению, вербальная коммуникация Вадима не интересует совсем, поэтому приходится сбежать.

Зато в это время у бара притаился настоящий джекпот! Пожилой мужчина в мятой античной простыне — вылитый Славой Жижек. Собираю в кулак всё своё стремление к платоновской любви и нападаю на него с агрессивным комплиментом: «А вам кто-нибудь говорил, что вы очень похожи на лучшего восточноевропейского философа?» Он мямлит: «Может быть», — и незамедлительно отворачивается. Не действует даже откровенная и продолжительная зрительная атака. Через пару минут к нему подходит молодая худая брюнетка в костюме школьницы с пронзительно-голубыми глазами, и они направляются к выходу.

Зато другой мужчина по имени Илья сам проявляет активный интерес. Он похож на Майкла Шина (по язвительной версии моего сопровождающего, больше на Гену Букина). Илья оказывается восторженным журналистом, которому вообще всё и везде нравится. И в личной жизни у него порядок, а сюда пришёл просто потому, что весело и вообще он за свободу. «А что важнее — свобода или справедливость?» — «Конечно, свобода! Справедливость ведь зависит от сотни критериев, таким образом и национал-социализм можно назвать справедливым. А свобода — это просто. Я вот сюда пришёл и уже свободен, но не то чтобы мне не хватает свободы за пределами секс-вечеринки». 

Немного притомившись, возвращаюсь в сквирт-зону, где ко мне подходит девушка в простеньком чёрном платье и мило спрашивает, можно ли меня поцеловать. Несмотря на непроходящее равнодушие к лесбийским контактам, я, помявшись, соглашаюсь. «Меня зовут Марина, я пришла сюда с друзьями, — она показывает на компанию симпатичных, а главное, полностью одетых ребят, стоящих неподалёку. — Мы все заканчивали биологический факультет МГУ, а потом как-то странно сблизились и создали свой чатик во „ВКонтакте“. Обсуждаем там всякие важные вещи — брить или не брить, групповой секс и всё в этом духе». Один из друзей оказывается ихтиопатологом, другой — полевым геологом, третий кокетливо признаётся: «А я вот ни *** не делаю». На деле он специалист по работе с детьми с аутическим спектром расстройств, просто очень устал. «В каком-то смысле я воспринимаю такие события как эмансипацию, но я вот уже потрахалась с одним парнем, — как-то грустно рассказывает Марина, — было мило, но оргазм, конечно, пришлось имитировать. Но вообще я не то чтобы каноничная феминистка. Мне бы хотелось, чтобы муж зарабатывал больше, да и готовить я люблю. Еда для меня — магия, почти такая же, как хороший секс».

Мимо проходит знакомый — восходящая звезда института «Сколково». Его ведёт на поводке тоненькая блондинка в одних трусах и туфлях. Это как раз тот анекдотический случай, когда из всех возможных друзей встречаешь единственного, которого уж точно нельзя было представить в этом месте. Сюрреалистичное ощущение усиливается, когда я замечаю своего спутника засыпающим, как караульный у стены, прямо над парочкой, которая вот-вот перейдёт от агрессивного петтинга к пенетрации.

Вызвав такси, я в финальный раз прислоняюсь к бару и встречаю того самого Никиту с верой в трансцендентность секса в прозрачных трусах. Он говорит, что тоже сейчас поедет, и спрашивает, что нового я узнала о себе на своей первой оргии. Бормочу что-то невнятное про недосып и недостаточное количество выпитого. Строго говоря, нового ничего — c диагностированной социофобией мне не всегда комфортно находиться на вечеринке с одетыми людьми, но с полуобнажёнными, целующимися, сквиртующими и совокупляющимися под громкую музыку я чувствую себя примерно так же. У Никиты, слава богу, есть на этот случай более воодушевляющий и компактный вывод: «А я понял, что могу заниматься сексом только по любви!» Целую его в щеку и выхожу на улицу, наблюдая, как девушки оперативно сменяют дорогие чулки на плотные колготки из кашемира — декабрь всё-таки. 

Изображения: «Википедия»