Sandbox
Две девушки и один мотоцикл: Путешествие по Камбодже
В 2010 году Женя Ланцова уволилась с работы и уехала в Индию, где прожила полтора года. Так началось её большое путешествие, которое продолжается до сих пор. Сейчас вместе с Ангелиной Матюхиной Женя ведёт блог о путешествии по Азии на мотоцикле. Девушки признаются, что байк — такой же важный участник проекта, как они сами. За последние шесть месяцев, проведённых в Юго-Восточной Азии, Женя и Геля объехали на нём большую часть Таиланда, всю материковую Малайзию и добрую половину Камбоджи, то есть примерно десять тысяч километров. Это на тысячу больше, чем расстояние от Москвы до Владивостока.
Самые глубокие переживания путешествия девушки связывают с Камбоджей. Женя рассказала нам почему.
Уже три с половиной года я веду блог о путешествиях. Названия блога менялись, идея оставалась — побудить читателей встать с дивана и отправиться узнавать мир. Возвращаясь из путешествий, я монтирую на основе отснятого в поездках материала видео для блога. Два месяца путешествий по Камбодже я вела мотоцикл, а Ангелина была моим оператором. Об этой стране мне захотелось рассказать отдельно, потому что она стала для нас не просто синонимом красоты и ничем не приукрашенной жизни, но и заставила многое переосмыслить в себе.
Женя Ланцова
блогер, путешественник
Путешествие по Камбодже
на мотоцикле
БЮДЖЕТ
80 тысяч рублей на двоих
СРЕДСТВО ПЕРЕДВИЖЕНИЯ
мотоцикл
ВРЕМЯ В ПУТИ
2 месяца
Подготовка
Никак отдельно к поездке мы не готовились — я живу так уже пять лет. Дорога стала для меня чем-то бесконечным: на пути меняются страны и города, но каждый раз это продолжение одного большого путешествия. Камбоджа стала звеном в цепочке, а не отдельным, тщательно спланированным проектом.
Байк я научилась водить незадолго до начала путешествия по Камбодже — в Таиланде. Там же получила права. До этого я ездила только на скутерах. Мотоцикл позволил нам сделать путешествие максимально автономным и самим выбирать маршруты и время остановок. Как элемент подготовки можно отметить разве что выбор одежды: когда садишься за руль, нужно следить, чтобы всё тело было закрыто — и лицо, и руки, и ноги — это защита не только от падений, но и палящего солнца и пыли.
Перед дорогой всегда заранее заправляли полный бак. Поначалу мы не могли разобраться в местной линейке бензина, но методом проб и ошибок выяснили, что нам подходит светло-зелёная жидкость — то, что они, как правило, называют «супер» — их аналог 97-й марки. Ещё есть жёлтая и красная. Но даже эти наблюдения плохо помогали вывести хоть какую-то закономерность — каждая заправка называла «супером» что-то своё.
Если вы решили поехать в Камбоджу — приготовьтесь к настоящему аду на дорогах. Мне ещё долго будут сниться все аварии, которых мы чудом избежали. Дело даже не в выбоинах, не в собаках, решивших продефилировать через дорогу, не в пробках, которые создают коровы, не в неожиданно вылетающих на трассу скутерах. Дело в том, что на камбоджийских дорогах, как и в камбоджийском обществе, существует строгая иерархия. На её вершине находятся «Лексусы» и «Хаммеры», которые в основном скупают камбоджийские чиновники. Водители этих машин — самые большие экстремалы. Они любят мигать фарами, оглушительно сигналить и нестись вам навстречу со скоростью света — на вашей же полосе. Или подрезать. Но это не со зла — просто им всё позволено.
За ними идут огромные туристические автобусы. Их принцип — «уйди с дороги, малявка». Чуть ниже рангом — истерически гудящие микроавтобусы, которые делятся на две категории — туристические и народные. С первыми всё куда ни шло, там едут туристы, автобусы почти новенькие и ещё довольно ухоженные, а водители почти адекватные. Вторые чем-то похожи на наши маршрутки — забиты под завязку камбоджийцами и их скарбом. Из открытого, подвязанного веревкой багажника выглядывают тюки, велосипеды и даже скутеры. В том же багажнике где-то сбоку, полусогнувшись, может спать человек. Ниже на иерархической лестнице — фуры. Их водители не отличаются аккуратностью в вождении, так что мы не удивлялись, когда видели очередную фуру не на дороге, а уже в канаве. Меньше всего считаются с тракторами, тук-туками и буйвольными повозками.
Водители же мотоциклов и скутеров на дорогах Камбоджи составляют касту неприкасаемых. Мы почти вне закона, и большие машины терпят нас, только если мы робко жмёмся к обочине или едем прямо по ней — когда есть асфальт. Что касается еды, голодными за время путешествия мы никогда не оставались, потому что захватили с собой рисоварку, в которой готовили рис, макароны и картошку.
Водители мотоциклов и скутеров на дорогах Камбоджи составляют касту неприкасаемых. Мы почти вне закона.
Баттамбанг
Камбоджу можно назвать «облегчённой» версией Индии. Там есть те же попрошайки, но их в разы меньше и они не настолько навязчивы. Коровы на камбоджийских мусорных кучах не пасутся, но вот дети, как мы убедились на пограничном пункте неподалеку от Пойпета, играют.
Что ещё поразило нас сразу же на границе — огромные мёртвые свиньи, перекинутые через пассажирские сиденья скутеров. Позже мы видели, как таким образом камбоджийцы перевозят и другие грузы: связки полуощипанных уток, клетки с цыплятами, баулы с завёрнутой в газету рыбой и плетёные корзины с поросятами.
Нашим первым пристанищем в Камбодже стал Баттамбанг — уютный и тихий город. Там мы встретили третий по счёту — после западного и китайского — Новый год. Кхмерский Новый год оказался очень спокойным, медитативным праздником. Если наш Новый год — это грохот петард, громкая музыка и алкоголь, то в Камбодже это день, в который принято ходить в храм и проводить время с семьёй.
Кстати, именно в Новый год мы познакомились с камбоджийским ТВ. Качеством картинки оно напоминает советское телевидение годов 1980-х, а трансляции концертов кхмерской поп-музыки — чуть ли не путешествие в прошлое на машине времени. Есть целый канал, по которому без перерыва показывают, как люди, разбившись на пары, поют и танцуют — напоминает это, скорее, какой-то флешмоб. Самый сок — музыкальные клипы. Вершина камбоджийского малобюджетного клипа — презентация PowerPoint, в которой под музыку сменяются слайды с фотографиями исполнителя.
Неподалёку от Баттамбанга есть холм Пном Сампов. Здесь каждый вечер перед закатом можно увидеть тысячи летучих мышей, покидающих свои пещеры и улетающих на охоту. Зрелище впечатляющее, но известен Пном Сампов, к сожалению, не только летучими мышами. Именно эти пещеры стали местом казни тысяч невинных людей во время правления «красных кхмеров», за что и получили название Killing caves», или «пещеры смерти».
Пещеры стали местом казни тысяч невинных людей во время правления «красных кхмеров», за что и получили название Killing caves, или «пещеры смерти».
Кампонг Чнанг
Покинув Баттамбанг, мы двигались на юг. Миновав городок Пурсат и обогнув с юга озеро Тонлесап, мы оказались в самом аутентичном, на мой взгляд, городе — Кампонг Чнанге. Тонлесап является одним из богатейших рыбных ресурсов в мире, поэтому многие жители города — потомственные рыбаки.
Кроме рыбы они добывают особый сорт красного перца, растущего на островах, который потом засаливают и высушивают на плетёных циновках перед своими домами. Живут они либо в деревянных домах на высоких сваях вдоль берега реки, либо вовсе на воде — в плавучих деревнях. В таких поселениях вместо парковочного места для скутера предусмотрено место для лодки. На воде есть вся необходимая инфраструктура: школы, парикмахерские, мастерские. Здесь разводят кур и уток, мы даже видели ручного пеликана. Дома держат маленьких собак.
В домах вдоль стен неизменно стоят: алтарь для приношений духам, телевизор и полки для домашней утвари. Под потолком подвешены гамаки. Ни о каком личном пространстве тут говорить не приходится.
Дети в Кампонг Чнанге не по годам самостоятельные: не нуждаются в присмотре, сами умываются и правят своими собственными плавучими тазами, ходят друг к другу в гости и придумывают себе игры. Многие из них помогают родителям — кто в плавучем магазине, кто на засолке перца.
Крестьяне из окрестных деревень выращивают рис и занимаются производством глиняных горшков. Горшки, в которых хранят воду, делают вручную, похлопывая лопаткой по стенкам будущего сосуда, который затем обжигают на костре прямо во дворе. Глину для таких горшков берут со дна реки. А вот красную глину, из которой делают декоративные вазочки, мисочки и шкатулки, добывают в соседних горах. Тут уже в дело идёт гончарный круг и общинная печь, в которой и обжигают изделия. Рядом с печью находится склад — отсюда поставщики забирают товар и развозят его по соседним городам.
Дети в Кампонг Чнанге не по годам самостоятельные: не нуждаются в присмотре, сами умываются и правят своими собственными плавучими тазами, ходят друг к другу в гости.
Пномпень
Пномпень своей атмосферой, вывесками, делением города на тематические кварталы напоминает Ханой. Да и движение на улицах смахивает на неразбериху во вьетнамских мегаполисах. Всё происходящее на дорогах контролируют несколько светофоров, которые мы, кстати, увидели впервые за всё своё путешествие по Камбодже. Тротуары в Пномпене есть, но они не для пешеходов. На них растут деревья, паркуются автомобили и скутеры. Механики ремонтируют там машины, дети играют. Помимо этого на тротуарах помещаются витрины магазинчиков, которым не хватило места в помещениях. По вечерам хозяева кафе-тележек загромождают оставшееся пространство пластиковыми столами и стульями. Пешеходной зоны не существует в принципе и приходится идти, а точнее пританцовывать, по проезжей части, огибая мусор, транспорт и спящих собак. Вообще в столице пешком ходят только туристы и буддистские монахи.
Именно в Пномпене особенно бросается в глаза расслоение камбоджийского общества. Здесь всё дорогое кажется ещё более дорогим, а убогое ещё более убогим. Грязные лачуги выглядят ещё более тёмными и горбатыми на фоне каменных дворцов, а бездомные попрошайки — ещё более жалкими в сравнении с ухоженными посетительницами салонов красоты.
Пожалуй, самым сильным потрясением за всю поездку для нас стал Музей геноцида Туол Сленг, или бывшая тюрьма S-21. Здесь подвергались пыткам «враги народа», с которыми «красные кхмеры» вели непрерывную борьбу. В музее мы не смогли пробыть больше 40 минут — от вида картин, иллюстрирующих изощрённые пытки, и фотографий заключённых S-21 по телу бегут мурашки и начинает мутить.
За четыре года режима «красных кхмеров» были заморены голодом и замучены в трудовых лагерях и тюрьмах около трёх миллионов человек. Жутко осознавать, что всё это время страна жила как будто по сюжету романа-антиутопии. Год прихода «красных кхмеров» к власти был объявлен нулевым, деньги, рыночные отношения, частная собственность отменены, банки, монастыри и школы — закрыты.
Сжигались книги, полностью вычищалось прошлое кхмерского народа. Физическому уничтожению подверглись национальные меньшинства, использование иностранного языка каралось смертной казнью. Все были обязаны носить одинаковую одежду — чёрную крестьянскую робу. Люди даже не знали, кто именно управляет государством: лидеров «красных кхмеров» называли «брат номер один», «брат номер два» и так далее.
До тюрьмы на месте Туол Сленга была школа, в классах слышался детский смех. По иронии судьбы начальник тюрьмы когда-то был учителем математики.
Некоторые родители продают детей в публичные дома, просто чтобы не умереть с голоду.
Кампот
Из всех камбоджийских городов, что мы посетили, Кампот полюбился нам больше всего. Это тихий, провинциальный, чистенький городок с растущими во дворах манговыми деревьями, мощёной набережной. По улицам Кампота можно гулять часами, разглядывая старые колониальные виллы с деревянными ставнями, или китайские дома с полуразвалившимися кровлями, или уродливые постройки более поздних времён — такие, как, например, заброшенный кинотеатр.
В центре города стоит памятник дуриану — фрукту, который обожают жители Юго-Восточной Азии. Без него невозможно представить ни один рынок в Камбодже. Дуриан — почти национальный герой! Не удивлюсь, если существуют мультики или комиксы про Человека-Дуриана, спасающего мир.
Сиануквиль
За всё время путешествия по Азии на пляже нам удалось побывать раз пять или шесть, поэтому после Кампота мы решили отправиться в город-курорт Сиануквиль. Но поваляться на песке непросто даже там: пляжи Сиануквиля делятся на бесплатные, но грязные и чистые, но платные.
Особенно нам приглянулся пляж Отрес. Именно здесь, на отшибе, мы смогли отключиться от всего и отдохнуть. Взять передышку тогда было действительно важно — в какой-то момент мы поняли, что наше путешествие больше нам не принадлежит. Мы перестали его проживать и включились в никому не понятную и не нужную гонку — ехали посмотреть что-то не потому, что нам хотелось это увидеть, а потому, что об этом нужно было написать в блоге. Именно поэтому в Сиануквиле мы замолчали, чтобы вернуться к тому, с чего начинали путешествие — видеть мир, каким он предстаёт перед нами, а не таким, каким его ожидает увидеть кто-то другой.
До тюрьмы на месте Туол Сленга была школа, в классах слышался детский смех. По иронии судьбы начальник тюрьмы когда-то был учителем математики.
Итог
Как бы ослепительно и искренне ни улыбались камбоджийцы, нельзя забывать, что у большинства из них действительно тяжёлая жизнь. В стране всё ещё распространена торговля людьми. Некоторые родители продают детей в публичные дома, просто чтобы не умереть с голоду. Другие продают детей в Малайзию и Таиланд, где они работают в качестве домашней прислуги. Во время путешествия у нас возникла идея вернуться в Камбоджу и взять интервью у девушек, работающих проститутками не по своей воли. Некоторым приходится так зарабатывать на жизнь с пяти лет, и это ужасно. Мы считаем, что о таких проблемах необходимо говорить и стараться привлечь к ним внимание.
Увидев, с какими трудностями сталкиваются простые люди в Азии в целом и в Камбодже в частности, мы задумались о новом проекте — планируем не просто продолжать выкладывать в блоге видео о путешествиях, но и начать снимать на социальные темы, поехать волонтёрами в детские дома. Если получится, мы хотели бы пожить в деревнях, потрудиться вместе с крестьянами. Это не только попытка помочь кому-то, это в том числе и попытка помочь самим себе, потому что разделяя чужую боль, как и чужую радость, начинаешь видеть и чувствовать мир и себя самого куда отчётливее.
Комментарии
Подписаться