Скейтбординг после перестройки: Интервью с Денисом Мархасиным

Чуть позже мы с моим другом Пашей Сорокиным гуляли и встретили знакомых, которые учились кататься. Скейты они взяли в пункте проката в Доме быта за 40 копеек в день. Мы попросили попробовать, и мне понравилось, а Паше нет. Потом я рассказал об этом своему однокласснику Олегу Шутяеву, а он заявил, что у него дома лежит скейт, на котором он почти не катается. Я взял его доску и катался всё лето — друзья уехали на каникулы, а когда вернулись, я уже неплохо его освоил. Скейты тогда очень редко появлялись на полках магазинов и стоили солидных денег — 25 рублей — это практически четверть средней зарплаты по тем временам. Как-то мне позвонил мой одноклассник и сказал, что в наш универсам привезли скейты. Я взял деньги у мужа сестры и сломя голову побежал за «жёлтой смертью» — именно так в то время называли советскую модель, которую я купил. Так как мы с Пашей Сорокиным всегда тусовались вместе, то в какой-то момент у него не осталось выбора — он тоже начал кататься. В будущем Паша стал одним из лучших скейтеров России. Глядя на него, учились кататься тысячи молодых скейтеров в разных городах. Его по праву называли русским Джейми Томасом (культовый американский скейтер. — Прим. ред.).

Постепенно у нас сформировалась компания из 15-ти человек. Мы катались змейкой (типа слалом), делали тик-таки и циркули, но чувствовали, что это не предел — можно было делать больше, но что именно — не понимали. Однажды на районе мы встретили парня на роликах. Ролики тогда тоже были необычным явлением, катались только неформалы в рваных джинсах и банданах. Он спросил, умеем ли мы делать разворот на 360. Мы, естественно, не умели и, более того, думали, что это не особо реально. Тогда он снял ролики, встал босиком на скейт и сделал разворот на 360. Мы, конечно, прибалдели. Он одним движением раздвинул для нас границы скейтбординга, сломал стереотипы. Именно эта ломка стереотипов и есть одна из движущих сил, влияющая на развитие и толкающая райдеров на преодоление самих себя.

В итоге он посоветовал нам поехать в Центральный парк культуры и отдыха имени Горького — по его словам, там иногда собирались «профессионалы». Мы стали ездить туда каждые выходные, но кроме роллеров никого не находили.

История скейтбординга
у нас в стране началась
с приезда в СССР команды журнала Thrasher

И вот в один из дней мы увидели, как несколько человек на широких досках прыгали и магическим образом вращали доски под ногами. Трюки были не сложными: ollie, fakie ollie, FS ollie 180, kickflip, разные shoevit. Но надо признать: в то время, если ты умел делать kickflip, то уже считался королём и мог смело завязывать с карьерой скейтера. Kickflip умели делать всего два-три человека. Увидев парней, мы чётко осознали, что скейтбординг не ограничивается каким-то «360 на задней подвеске», и тогда мы влипли — всерьёз и надолго. Те, кого мы увидели, оказались теми самыми скейтерами, кто встречал команду Thrasher. Несмотря на то, что с приезда американцев прошло два года, у некоторых сохранились фирменные доски и подвески. От них мы узнали, что комплект широкой доски стоит 120 рублей — это была средняя месячная зарплата. Нам было по 15 лет, и мы не знали, где достать такие деньги. Поздней осенью Паша всё же купил подержанный комплект у Макса «Заваркина» Полянского за 60 рублей. Скейтборд состоял из самодельной деки с наклейкой «Streetstyle», нос которой был почти отломан, копии американских подвесок Invadеr и мягких полиуретановых колёс от советских роликовых коньков. Вдобавок к этому Паша удачно купил у него же поношенные белые кожаные кроссовки, при этом Паша был regular (катался на левую ногу), а кроссовки были стерты под goofy (правую ногу). В оставшиеся тёплые деньки Паша учился делать ollie (и у него круто получалось!), а я на самодельной доске оттачивал трюки в стиле фристайл (ещё одно направление скейтбординга). 

Весной 1992 года я купил у Андрея «Перестрелки» Лаврова (лучшего фристайлиста) американскую деку Santa Cruz, у Юры «Симпсона» — фристайльные подвески Independent. Тогда же мы познакомились с бандой с ВДНХ, которая приехала покататься в парк Горького. Их было человек 40, но все в основном на советских досках. С некоторыми из них мы подружились и впоследствии образовали общую тусовку на долгие годы.

Парк Горького на самом деле не был главным спотом в Москве — туда периодически выезжали покататься, а главным местом силы был Александровский сад. Днём мы могли где угодно кататься, но каждый вечер обязательно «стритовали» по всей Москве до сада, чтобы встретиться там с друзьями. Там тусовались почти все неформалы и была сосредоточена вся субкультурная активность столицы. Здесь зависали скейтеры, роллеры, депешисты, панки, скинхеды, рэперы и мажоры. При этом все друг друга знали и довольно тесно общались. В то время не было интернета, MTV, журналов и вообще какой-либо информации о том, что нас интересовало. Мы даже не знали, как правильно пишется Beastie Boys — какое-то время думали, что «Beastic boys», негде было проверить и спросить. В саду происходил обмен информацией, кто-то давал кому-то кассету с группой The Cure, другой продавал дефицитные ботинки на тракторной подошве или даже Dr. Martens с оторванным языком или рассказывал про новое направление Straight Edge и, конечно, все общались и дружили.

В то время не было интернета, MTV, журналов и вообще какой-либо информации о том, что нас интересовало.

Отношения с милицией и гопниками

Тусовка в Александровском саду сильно отличалась своим внешним видом и поведением от обычных людей и подростков, поэтому те, кому было больно на это смотреть, пытались с нами бороться с помощью периодических нападений. Это были гопники — подростки с окраин, которым в то время совершенно нечем было заняться и которые не могли осмыслить, что бывает по-другому. Иногда были проблемы с милицией.

Однажды наша тусовка каталась у памятника Ленину на Калужской площади (м. «Октябрьская») — ещё одном ключевом споте. Парней попыталась прогнать какая-то сумасшедшая старушка. Памятник-то был вождю и, по её мнению скейтеры, своим присутствием оскорбляли его память. Естественно, они не обратили на неё никакого внимания. Тогда она позвала каких-то пьяных мужчин, которые стали махать кулаками, затем подошёл другой мужчина и стал заступаться. Тогда один из пьяных вытащил пистолет и убил его. Они, как оказалось, были милиционерами. Их потом судили.

Это грустный случай, но были и забавные. Мы катались у того же памятника Ленину и увидели, как из перехода выходит толпа непонятно кого. Они остановились от нас в 50 метрах и пристально смотрели в нашу сторону. С нами в тот день был наш друг Костя Айс (Ktl Dll, одна из первых рэп-групп). Мы продолжали кататься, хотя было немного неловко. Затем трое отделились и пошли в нашу сторону, мы, конечно, насторожились. И вдруг они подходят к Косте и просят у него автограф. Потом подошли и остальные с тем же намерением. По одежде мы не смогли вначале их идентифицировать, но толпа оказалась рэперами.

Парк Горького на самом деле не был главным спотом
в Москве — туда периодически выезжали покататься,
а главным местом силы был Александровский сад.

Стафф

В начале 1990-х нормального скейтового стаффа по-прежнему не было — всё делалось своими руками. Андрей Лавров и Саша «Мотыль» Потехин делали деки. Всё было почти профессионально: специальная матрица, пресс-форма. Деки были двух видов: из семислойного березового шпона по 16 долларов и из фанеры по 10. Шкурку покупали обычную и клеили «Моментом». Позже они стали снимать помещение на заводе. А с моей помощью изготавливались подвески — аналог Independent — на одном закрытом авиационном заводе. Мы долго разрабатывали технологию, экспериментировали с температурной закалки и материалами, в итоге получилось хорошо. Мне со всего бывшего Союза даже присылали бумажные письма с заказами. Долгое время была проблема с колёсами — обычно использовали от роликовых коньков (4х4), но они были очень мягкими, а мы уже в то время знали, что в Америке скейтеры катались на жёстких (показатель жесткости 97А). В 1993 году мы достали большой кусок прозрачного твёрдого полиуретана и стали из него вытачивать колёса. Их жёсткость была около 95А, что уже было неплохо. С этим связана одна забавная история. Дело в том, что в конце 1993 года компания Powell тоже выпустила прозрачные колеса. И вот однажды некий австралийский скейтер по имени Бен увидел наши колеса у Влада Хомбоя и, думая, что это новые Powell, предложил поменять их на свои фирменные белые 98А. Оба были в шоке от выгоды обмена.

C моей помощью изготавливались подвески — аналог Independent — на одном закрытом авиационном заводе. 

Споты

Кроме уже упомянутых «Октябрьской», парка Горького и Александровского сада, ещё одним популярным спотом был памятник Карлу Марксу напротив Большого театра. А в 1993 году мы открыли для себя парк Победы. Наш друг жил там и как-то увидел огромные просторы гранита и мрамора — мы поехали и обалдели от пространства. На долгие-долгие годы Победа стала главным московским местом катания. Скейтпарков тогда не было, так что все скейтеры собирались там. Каждый раз, когда мы думали, куда бы пойти покататься, в голове неизменно возникал парк Победы. Фактически он стал нашим вторым домом, где всегда можно было встретить кучу друзей и знакомых.

Зимой активность не прекращалась. Когда выпадал снег, кататься хотелось не меньше, чем летом. В 1992-м одним из зимних спотов был стадион «Лужники». Днём там был рынок, а вечером, когда малые предприниматели сворачивали свои тюки и уходили, приходили мы и катались. Прыгали через пустые картонные коробки, делали бордслайды по лавкам и трубе.

Иногда зимой мы тусовались в переходе станции «Александровский сад». Тогда народу в метро было в разы меньше и, если это был не час пик, в перерывах между поездами можно было покататься, попрыгать с четырёх ступенек. Олег «Киса» Котов делал с них impossible и флип на 360. Там же собирались и остальные неформалы.

В 1993-м популярным зимним спотом стал СК «Олимпийский». Тогда книжные ярмарки ещё не были в почёте, в стране была полная разруха, за помещениями не особо следили, а на нас почти всем было плевать. В «Олимпийском» было сразу несколько пригодных для катания мест: первое — это двухъярусный круговой подвал, второе — седьмой этаж, который тогда был пустым и почти заброшенным. Попасть туда было непросто, и каждый раз нужно было пройти целый квест: приходилось пролезать через пищеблоки, магазины, какие-то ворота — словом, везде, откуда был проход в подвал или на этажи. Периодически можно было наблюдать смешную картину — в поисках лаза вокруг «Олимпийского» идёт толпа со скейтбордами, а навстречу, с той же целью, роллеры (они тоже облюбовали этот спот). Вот так однажды в январе нам навстречу шёл Андрей Чуб (представитель одной из первых граффитти-команд RusCrew) на роликах и в шортах.

Зимой активность не прекращалась. Когда выпадал снег, кататься хотелось
не меньше, чем летом.